Севак Арамазд - Армен

— Вот все, что у меня есть, — Армен выгреб из кармана свою мелочь, — возьми…

— Спрячь свои деньги, купишь на них стакан вина и выпьешь за упокой моей души… — старушка презрительно оттолкнула руку Армена и расплакалась.

Некоторое время Армен не сводил с нее взгляда, потом высыпал мелочь ей в подол и вышел. Уже сворачивая к воротам, услышал ее жалобные вопли: она проклинала своего умершего сына за то, что он оставил ее, одинокую и беспомощную, а сам ушел и спокойненько улегся в землю…

Армен присел на краешек тротуара и прислонился к стволу дерева, раскидистая крона которого защищала его от ветра. Рассеянно смотрел он на уличное движение, слышал голоса, но не воспринимал ничего: весь превратился в напряженное ожидание. Ему ежеминутно казалось, что вот-вот появится Скорп и все станет на свои места. Но если даже он не встретится с ним сегодня, может быть, это случится завтра?.. Эта мысль вызвала в нем тревогу: более чем сомнительно, что он придет сюда снова, во всяком случае он не мог себе представить такое. Нет, все должно решиться сегодня…

Голова отяжелела, думать о чем бы то ни было не получалось. Армен сомкнул веки и незаметно задремал. Во сне ему было тепло и покойно, как в собственном доме. Спустя какое-то время в уши ему врезался грохот и визг тормозов, отчего он мгновенно вскочил на ноги. У ворот стояла блестящая черная машина Скорпа, из которой вышел долговязый водитель, чем-то похожий на охотничью собаку, и не мешкая вошел в ворота. Армен приблизился к машине, но в ней никого не было. Он обратил внимание на свою сильно укоротившуюся тень и понял, что близится полдень. Ветер утих, стало душно, небо до последнего клочка было затянуто толстым неподвижным слоем пепельных облаков. В воротах Армен чуть не столкнулся с водителем Скорпа, возвращавшимся к машине с большим траурным венком.

— Скорп скоро будет? — спросил Армен, попятившись.

Водитель пропустил вопрос мимо ушей и сноровисто стал прикреплять к капоту венок, широкие черные ленты которого почти сливались с цветом машины.

— Когда он придет? — нетерпеливо переспросил Армен. — У меня к нему очень важное дело. Он сам меня сегодня вызвал…

Водитель обернулся и придирчиво оглядел, чуть ли не обнюхал Армена.

— Зайди ближе к вечеру, — садясь за руль, холодно сказал он. — Часам к шести… — Он шумно захлопнул дверь, и машина сорвалась с места.

Армен пошел к дереву за своим рюкзаком, но, сделав несколько шагов, остановился: не этот ли человек пьяным сбил ребенка?..

Рюкзака под деревом не было. Армен вспомнил, что оставил его в домике. Нет, он покинет Китак…

На Большом перекрестке яблоку негде было упасть: тротуары, балконы домов, вообще всё было заполнено пестрой людской толпой, даже на деревьях сидели дети и подростки. Собравшиеся не сводили нетерпеливых взглядов с синего щита о новом законе, витавшего над головами с властной отстраненностью. Бросалось в глаза обилие блюстителей порядка: группами и поодиночке они сновали повсюду, окликали друг друга, о чем-то совещались, делали людям замечания, расходились в разные стороны, исчезали в колышущейся массе, потом снова собирались вместе и постоянно внимательно поглядывали по сторонам. Вклинившись в толпу, Армен вытянул шею, но ничего не смог разглядеть: вдоль кромки тротуара выстроилась шеренга рослых полицейских, их широкие спины образовали непреодолимую стену.

— Что тут происходит? — поинтересовался Армен у стоявшего рядом пожилого мужчины, который без конца вертел головой, кого-то выискивая. Среди общего гвалта и толкотни тот его не услышал. Армен собирался повторить вопрос, но пожилой, заметив какую-то женщину, обрадованно помахал ей рукой и стал протискиваться к дороге. Воспользовавшись случаем, Армен последовал за ним и вскоре оказался у фонарного столба, откуда хорошо просматривался весь перекресток.

Народу собралось гораздо больше, чем поначалу показалось Армену. Вдоль улиц, через каждые пять шагов, с обеих сторон были установлены небольшие красивые тумбы, соединявшиеся бархатными лентами; прикрепленные к ним пышные бордовые розы склонили головки, точно замерев в ожидании. Посредине тянулась только что вымощенная брусчаткой улица, вымытая так тщательно, что на ней не было ни соринки. Напротив, там, где начинался Нижний Китак, жалкие, громоздившиеся чуть ли не друг на друге лачуги были прикрыты высоким красивым ограждением, а ветхий и обшарпанный газетный киоск исчез вовсе. Большой круг, в центре которого возвышался синий щит, возвещающий о новом законе, был превращен в роскошный цветник, ласкающий глаз веселым разноцветьем. Всего за одну ночь перекресток стал просто неузнаваем…