Севак Арамазд - Армен

Пропадет только он…

Большой перекресток представлял собой не отличающуюся четкостью форм площадь, где встречались, с одной стороны, Нижний Китак с Верхним, а с другой — лес со степью. Точкой их пересечения был обширный круг, на котором, судя по всему, планировали разбить цветник, но сейчас там громоздились комья ссохшейся грязи, разбитые бутылки, щепки и прочий мусор. В центре круга на четырех крепких столбах высился громадный щит, точно такой, какой Армен видел по дороге в Китак. Текст был тот же — «Новый закон — в действии», и написан он был теми же волнообразными буквами на таком же синем фоне. Щит как бы держал под контролем все четыре стороны света и одинаково хорошо был виден с любой точки.

Не доходя до перекрестка, в небольшом дворике в глубине улицы, Армен заметил женщину с худым, костистым лицом, длинными волосами и отрешенным взглядом. Она сидела под единственным в этом дворике деревом и покачивала головой. У ее ног на коленках стоял лопоухий малыш трех-четырех лет и просительно заглядывал ей в глаза. Очевидно, он что-то спрашивал, а мать в ответ лишь качала головой. Армену почему-то показалось, что женщина эта со времени Сотворения мира сидит под этим деревом и качает головой. Он подошел и спросил, как ему найти хлебный магазин, но как раз в эту минуту мимо с адским грохотом проехала машина, заглушив его слова. Ничего не понявшая женщина увидела лишь протянутую руку Армена и уставилась на него в недоумении. На миг Армен испытал такое чувство, точно он попрошайка и просит у нее милостыню — кусок хлеба. Он резко повернулся и ушел, в то время как женщина снова приняла ту же позу, продолжая покачивать головой…

Духота накатывала на Армена горячими волнами, затрудняя дыхание. На углу улицы, с которой непосредственно начинался Большой перекресток, перед небольшим строением спиной к нему стояла на ступеньках пожилая тучная женщина и, склонив голову, гремела ключами. Что-то подсказало Армену, что это и есть хлебный магазин, и он побежал. Он достиг ступенек в ту минуту, когда женщина уже вложила ключ в замочную скважину и усердно запирала дверь.

— Не закрывайте, прошу вас, мне нужен хлеб, — сказал он, тяжело дыша, и сердце у него зашлось от царившего здесь сладкого, головокружительного аромата.

— Закрыто, — не глядя, равнодушно бросила в ответ женщина и, повернувшись, положила ключ в карман.

Было что-то необратимое в этом жесте, и Армен встревожился.

— Но ведь я… — начал он дрожащим голосом…

— Никаких «но», — отрубила женщина и стала спускаться, держась за перила.

Растерянным взглядом Армен невольно проследил за тем, как, сотрясаясь всем своим грузным, бесформенным телом, мучительно медленно сходила она по ступеням. Казалось, прошли долгие часы, прежде чем женщина поставила ногу на землю.

— Ты опоздал, — хриплым мужским голосом сказала она и от удовольствия захлопала глазами. — Почему это я должна мучиться из-за тебя? Пока снова открою дверь, войду в магазин, дам тебе хлеба, снова выйду, снова запру дверь… Да за это время я уже полпути пройду… — она окинула его бесцеремонным инквизиторским взглядом и усмехнулась, отчего редкие черные волоски на ее верхней губе задрожали.

Армена обескуражила эта непробиваемая логика.

— В «Мечте» купи, — не слишком любезно подсказала женщина и пошла, передвигая ноги так медленно и тяжело, что со стороны казалось, будто она не идет, а покачивается, стоя на месте.

На противоположной стороне начинался Верхний Китак, заметно отличавшийся от Нижнего. Здания там были выше, ухоженнее, они и задуманы были как-то более обстоятельно и амбициозно, в то время как единственным украшением этой стороны был невзрачный газетный киоск, уже закрытый. Перекресток оглашался сигналами бесчисленных машин, сновавших в разных направлениях, а иногда, словно для контраста, здесь появлялись доверху нагруженные сеном самодельные крестьянские телеги, тяжело и устало возвращавшиеся из степи. Общей как для Верхнего, так и для Нижнего Китака была, пожалуй, только всепроникающая пыль, которая одинаково неумолимо садилась на голую степь, на пышный лес, на скромные или богатые дома, на всех людей без исключения…

— Какая может быть мечта в этой проклятой пыли, в этой скверне? — с иронической улыбкой и неожиданно высокопарно ответил Армену длинноволосый русобородый человек, возвращавшийся из Верхнего Китака. — Если ты ищешь место, где можно спустить свои деньги, будет гораздо гуманнее, приятель, просто отдать их мне, — позволил он себе пошутить и залился беспечным смехом.