Севак Арамазд - Армен

Чуть дальше мальчик школьного возраста, привалившись к забору спиной, с какой-то безучастной сосредоточенностью вертел ручку радиоприемника. Внезапно ворота дома раскрылись, и на улицу вышел высокий плечистый полицейский в безупречно белой форменной сорочке и, не оборачиваясь, бросил хмуро и угрожающе:

— Хорошо, хорошо, но в следующий раз чтобы я этого не видел…

Тот, к кому были обращены эти слова, по всей видимости, являлся хозяином дома — краснолицый человек в черно-полосатом костюме, с солидным брюшком и глубоко посажеными глазами.

— Ясное дело, — отозвался он голосом, в котором слышалось то ли смущение, то ли затаенная насмешка. Он проводил гостя глазами и, поправив на животе ремень, усмехнулся и вошел в дом.

Ноздри Армена защекотал едкий дым. За несколько домов от него под стеной приземистой хижины удивительно ровно и прямо поднимался в небо столбик густого дыма. У кучки горящих бумаг, газет и высохших листьев на корточках сидел худенький большеглазый ребенок и сосредоточенно, изо всех сил дул на огонь, однако чувствовалось по всему: он едва ли понимает, что делает, он смотрит и не видит, дует и не осознает этого. Глаза Армена стали слезиться; казалось, картина эта недосягаемо далека, точно скрыта завесой тумана, но в следующее мгновение он замер на месте: мальчик, что сидел привалившись спиной к забору, оставил свой радиоприемник, вскочил с места, помчался к дымному костру и с размаха ногой ударил ребенка по голове. Затем, не теряя ни секунды, пронесся мимо Армена, на удивление ловко, одним движением, взлетел на забор, перемахнул через него и скрылся среди деревьев. Все произошло так быстро, что Армен не успел опомниться. И пока, придя в себя, он бежал к тлеющему огню, из хижины с пронзительным криком выскочила старуха, подбежала к трепыхавшемуся в горячей золе ребенку, схватила его и унесла домой. Армен успел увидеть клочок дымящейся бумаги между спиной ребенка и рукой старухи и услышать стук закрывшейся двери. Он ошеломленно стоял у догоравшего костра и никак не мог взять в толк, что же тут случилось: ему показалась странной та молчаливая деловитость и словно заранее, тайно оговоренная согласованность, с которой все произошло. Опустив голову, он непроизвольно стал раз за разом прижимать подборок к груди, и эти движения делали его похожим на лошадь или вола…

— Вы заметили, какой бесчестный был удал? — услышал он рядом чей-то голос. — Дикаль остается дикалем. — Пожаловался голос. — Здлавствуйте.

Это был почтальон. Мужчина с бабьим лицом: крупнолицый, розовощекий, короткошеий, со странными бровями, одна из которых была изогнутой, а другая прямой, с короткими и густыми волосами, клинообразно нависавшими над высоким лбом, образуя нечто вроде козырька. Около Армена почтальон затормозил, и по тому, как он сошел с велосипеда, содрогнувшись всем телом, Армен вдруг понял, что это вовсе не мужчина, а женщина, и машинально бросил взгляд на ее грудь. Женщина неожиданно зарделась.

— У меня для вас… для вас…

Передвинув поближе висевшую на боку сумку, полную газет, писем и бумаг, она стала рыться в ней, что-то ища.

Армен ждал, недоумевая, и тут до него дошло, что к нему обратились на вы, и от мысли, что с ним могут говорить так уважительно, улыбнулся, польщенный.

— Вот, нашла… Белите, плошу вас… — почтальонша протянула ему какую-то бумагу.

То была повестка в суд. Армен побледнел: на миг ему показалось, что на него заведено какое-то уголовное дело. Но внимательно вчитавшись в чьи-то небрежные каракули, он сумел разобрать имя истинного адресата — Адам.

— Вы ошиблись, — сухо сказал Армен и облегченно перевел дух. — Я не Адам. И вообще я здесь впервые.

Почтальонша удивилась, глянула подозрительно-испытующим взглядом, а потом, будто узнав, виновато улыбнулась.

— Правильно, плавильно. Вы, навелное, тот алмянин, котолый будет стлоить «Детский мил». Вы Алмен, да? Плостите.

Армен ничего не понимал.

— Мне пло вас одна девушка лассказала, Малта, — кокетливо улыбаясь, объяснила почтальонша, и в глазах у нее сверкнуло ненасытное женское любопытство. — Все лавно я должна вам сказать, что люди с ума посходили: длуг длугу голло готовы пелеглызть… Вот, к плимелу, этот Адам. Блосил свою жену, сошелся с любовницей, а однажды ночью велнулся, сломал двель, плоник внутль и изнасиловал собственную жену, пледставляете? — округлив глаза, поведала почтальонша с таким восторгом, точно все произошло на ее глазах.