Севак Арамазд - Армен

— Ага, вот где прячется мой приятель, — вдруг услышал он над головой знакомый голос. — Насилу отыскал…

Армен поднял голову: это был тот русобородый мужчина, который указал ему дорогу сюда.

— Почему ты опоздал? — с небрежной фамильярностью спросил он, ставя на стол до краев наполненный вином стакан. — Неужто заблудился?

В ответ Армен сдержанно улыбнулся.

— Мой молодой друг впервые в нашем городе, и я подсказал ему, как, каким путем и в течение какого времени он может достичь «Мечты», — пояснил русобородый, обернувшись к своему спутнику, который смиренно стоял у него за спиной. — Да, надо помогать чужакам, чтобы при случае они помогли тебе… Познакомься, прошу, — поглаживая бороду, он удобно расположился на соседнем стуле, а его товарищ, любезно кивнув Армену, сел на третий стул и прижался спиной к стене. Это был смазливый человек с изящным носиком и женственными манерами, с лишенным растительности лицом и красными, точно напомаженными, губами. В эту невыносимую жару он надел черную сорочку с круглым воротником, аккуратно застегнутую на все пуговицы. Человек взглянул на Армена и застенчиво улыбнулся.

— Вина выпьешь? — спросил русобородый. — С удовольствием угощу тебя вином, — он широко улыбнулся, обнажив острые, похожие на клыки зубы.

— Нет, спасибо, — отклонил предложение Армен.

— Извини, приятель, — наигранно хлопнув себя ладонью по лбу, сказал русобородый. — Забыл представить тебе, как положено, старого друга, — мелкими юркими глазками он указал на своего застенчивого спутника. — Это Клер, моя, так сказать, нежная половина, полковник духовной службы… — Он прыснул и рассмеялся собственной шутке слегка придурковатым смехом. — И в то же время мой неукротимый идейный супостат и мой близнец. Не так ли, Клер? — обернулся он к товарищу и ласково закинул руку ему на плечо. — А сам я ученый, автор более двух десятков научных открытий и изобретений… — пятерней он с достоинством вернул на место упавшую на лоб прядь волос. — Думаю, моего нового друга заинтересует то, каких я придерживаюсь взглядов и каковы те непримиримые противоречия, которые становятся причиной наших с Клером ссор, а время от времени даже вражды…

— Привет, Фузи! — выделился в общем шуме чей-то бодрый голос. — Чего это ты сегодня отделился?

— Привет, — небрежно махнул рукой русобородый и снова повернулся к Армену. — Да, так о чем я говорил? — Он помолчал и потер лоб, как бы вспоминая. — Может возникнуть и другой естественный вопрос: исходя из чего я решил, что мы с тобой можем стать хорошими друзьями и беседовать не о каких-то повседневных мелочно-бытовых вещах типа денег, женщин, семьи или должности, а о чрезвычайно серьезных, имеющих исключительно важное значение для человечества проблемах. Объяснение тут простое: с помощью исходящих из моих острых глаз невидимых лучей я могу моментально прорывать жесткую кору повседневности, проникать в ядро души каждого человека и видеть, каковы возникающие в нем образования элементарных частиц — положительные или отрицательные. Вот когда я тебя увидел, я сразу понял, что имею дело с интересной, всесторонне развитой личностью…

— Извините, вы продавец? — вскочил с места Армен, заметив высокого мужчину, который направлялся к стойке с несколькими пустыми бутылками в руках, но в общем шуме тот его не услышал.

— Да нет же, это не продавец, — Фузи потянул Армена за руку. — Это совершенно свободный человек, одна из бесчисленных жертв женского корыстолюбия. У него не оказалось другого выхода, он был просто вынужден убить свою жену и надолго отдалиться от несправедливого общества, — улыбнулся Фузи. — Что до продавца, то никуда он не убежит, он ненадолго ушел домой и скоро вернется.

Армен тяжело вздохнул.

— Я — инженер, непоколебимый сторонник известного учения о создании нового человека, а вот Клер — неисправимый консерватор. Он полагает, что человек создан раз и навсегда и изменить его к лучшему можно лишь посредством истовых молитв. Я считаю, что это в корне неправильный взгляд, поскольку человечество истово молится с первого дня своего существования — и что же?

Никакого результата! Разве не так, Клер? — Фузи повернулся к товарищу за подтверждением, тот лишь скромно улыбнулся. — Истина же в том, что человек — необходимое или случайное сочетание элементов живой природы, как и всё на свете. Следовательно, изменив биологический состав человека, можно его пересоздать и получить в итоге новый, более совершенный, безупречный или, как нынче принято говорить, более логичный биологический вид, которому можно предоставить абсолютную свободу, без сдерживающих обязательств перед старыми и новым законами: он может выполнить любое поручение, не делая недовольной гримасы и не задавая лишних вопросов, — Фузи залпом осушил стакан, вытер губы и заговорил с еще большим воодушевлением: — Однако беда в том, что люди — ввиду умственной неполноценности — не воспринимают этот простой и убедительный аргумент и занимаются сочинением все новых и новых законов, один другого нелепей и бесполезней. Я всю свою жизнь вел непримиримую борьбу против невообразимого человеческого невежества. Правда, это дорого мне обошлось, но отнюдь меня не сломило. Хотя я и был изгнан из священного храма науки, а все мои открытия и изобретения у меня подло украли, — Фузи в сердцах ударил кулаком по столу, и его маленькие глазки сверкнули нескрываемой ненавистью, — я собственной жизнью доказал истинность своей точки зрения: я предложил своему главному сопернику, Клеру, жить вместе, дабы показать, что можно две взаимоисключающие идеи примирить под одной крышей и придать развитию человечества невиданный импульс, — Фузи тряхнул гривой и грозно фыркнул. — И результат, живой результат, пожалуйста, у всех перед глазами: Клер, который некогда был лидером моих заклятых врагов, ныне является моей второй половиной, он кроток, как голубка, он добр и безропотен, он готов выполнить любое мое желание, любое поручение — и он счастлив этим, да, он самый счастливый из людей за всю историю, более того, он и есть тот идеальный человек, которому, я в этом убежден, принадлежит будущее… Не так ли, Клер? — Фузи потянулся и запечатлел на щеке Клера смачный поцелуй, при этом промычав нечто такое, отчего тот по-девичьи залился краской.