Франц Фюман - Избранное

Руки юного титана задрожали так, что нектар едва не выплеснулся из чаши, но он этого не заметил. Он видел огромные ступни в обуви из серого гранита, видел, как плясала между ними муха, как она взлетела на гранит, а гранит ее не раздавил! Медленно ступал властелин, и на ноге у него сидела муха. Тут Прометей понял, что Кроносу их план неизвестен. Но почему же он тогда замешкался в дверях? Наконец ему стало ясно: повелитель справлялся, кто будет прислуживать, и замена удивила его. «Все я обдумал, — мелькнуло в голове у Прометея, — а главное упустил! Теперь Кронос не станет пить нектар, потому что его подаю я. Стало быть, я должен уговорить его выпить, а заодно объяснить, почему я заменил Эпиметея. Как же это сделать? Ах, матерь Гея, что из всего этого выйдет? А Зевс ждет! Хоть бы все это уже кончилось!»

Титаны выпрямились и глядели на властелина и его супругу. Когда Кронос и Рея отведают напиток и сядут, им тоже можно будет занять свои места. Не могли же они знать, что властелин решил, правда, взять в руки чашу с нектаром и поднести ко рту, но, даже не отпив из нее, поставить на место и, как бы невзначай задав вопрос о причине замены, начать допрос и грозный суд. В смиренном ожидании стояли они у стен. Только Япет заволновался.

«Я дал повелителю неверные сведения, — думал он, — могут выйти неприятности».

«Произойдет нечто страшное», — думала Рея.

Кронос протянул руки.

«Сейчас», — почти вслух сказал себе Прометей и с этой минуты стал совершенно спокоен. Он понял, что откладывать решение уже невозможно, но понял также, и не только разумом, а всем своим существом, что все, что он теперь сделает или упустит, неминуемо определит его дальнейшую судьбу. Сознание этого придало ему необычайную уверенность, а последняя в свою очередь сделала его холодным и невозмутимым. Я должен озадачить повелителя, соображал он, а рука Кроноса меж тем нетерпеливо дергалась. Я должен озадачить повелителя, но как? Признавшись в том, что ему уже известно!

Так он думал, но, еще продолжая думать, уже действовал. Он опустился на колени и, вместо того чтобы подать чашу Кроносу, прижал ее к своей груди.

— Что это еще за выходка! — хотел было возмутиться Кронос, но Прометей его опередил.

— Прежде чем испить, благородный властелин, выслушай мое признание, — заговорил он. — Знай, перед тобой преклоняет колена ослушник, вышедший из повиновения.

Титаны у стен насторожились, а Япет и Фемида испуганно и удивленно воззрились на сына. Даже Эпиметей очнулся от дремоты. «Он признается, — озадаченно подумал Кронос, — этого я поистине уже не ждал. Как теперь быть — помиловать его или нет? Непростое решение!»

Рея же в ужасе думала: «Произойдет нечто страшное. Все теперь выйдет наружу».

Муха на носке гранитного башмака сидела неподвижно, будто и сама она — малюсенький камешек.

— Я преступил твой запрет и посетил планету Земля, — продолжал Прометей, — как мог бы я утаить это от тебя, благороднейший? Глупость и безрассудство попутали меня, однако твой великолепный стройный порядок привел меня снова к повиновению. Все мироздание разгневалось на меня: воздух не захотел держать, и я упал, небо придавило, море выплюнуло, солнце опалило и ослепило меня, земля под каждым моим шагом скрипела, напоминая о моем проступке, и я стал бы противен самому себе, если бы не оставалась у меня надежда на это признание. Но как бы я посмел приблизиться к тебе незваный, о благородный властелин? Потому и побудил я моего брата поменяться со мной, и вот я стою перед тобой на коленях, сознавая, что заслужил самое суровое наказание, и все же осмеливаюсь молить об одном: не изгоняй меня навечно!

Прометей едва переводил дух. Он сам не понимал, как из его уст могла излиться подобная речь, да еще единым потоком, но у него не было времени удивляться самому себе. Не успел он договорить последнее слово, как Кронос приступил к допросу.

— Являлась ли тебе Гея? — спросил повелитель.

Прометей кивнул.

— О чем вы говорили?

— Об одном деревце, — отвечал Прометей. — Бабушка показала мне деревцо с коричневыми листьями и крошечным желтым цветком, деревцо, дядя Кронос, какого я в Критском лесу еще никогда не видел, меньше лимона…

— Да при чем тут деревцо! — раздраженно воскликнул Кронос. — Мне до него дела нет! Скажи лучше, видел ли ты мальчонку?

— Истинная правда, нет, — отвечал Прометей, — козленок-то оказался козочкой.

— Что еще за козленок? — грубо спросил Кронос.

— Козленок Амалфеи, за которым сначала охотился лев, а потом горбатая змея.