Франц Фюман - Избранное

— Сжалься над этим младенцем, о могущественный властелин, и не глотай его! Смотри, какой он хрупкий и нежный — мне пришлось с головы до пят запеленать его в листья золота. Когда и как мог бы он стать для тебя опасным, о повелитель!

Никогда еще заточенные не слышали, чтобы Рея просила так настойчиво, и они уже не сомневались, что на сей раз Кронос пощадит новорожденного, но вдруг они услыхали, как повелитель злобно расхохотался и произнес:

— Конечно, конечно, добрая Рея, но погляди только, как грозно и устрашающе сверкает его взгляд даже сквозь эти пелены! Посему я назову его Зевсом, что означает Сверкающий или Грозный, и я схороню его в своем сердце так же, как схоронил всех его братьев и сестер.

Не успел он проговорить эти слова, как пятеро услыхали крик, потом снова смех и сразу вслед за тем горестный плач, и тогда они поняли, что ужасный Кронос проглотил и это свое детище. Они стали всматриваться в поток, текущий по каменным каналам в камеру сердца, и прошло совсем немного времени, пока к их ногам прибило существо, так плотно укутанное в золото, что не виднелось даже волоска. Гера с любопытством распеленала его, но вместо братца или сестренки увидела черный камень. В изумлении она чуть было не вскрикнула, но Посейдон, смекнувший, что Рея, видимо, пошла на хитрость, дабы спасти свое дитя, зажал сестре рот. Гера сразу поняла смысл этого предостережения, остальные поняли тоже. Они сознавали, что должны теперь помочь своей матери и способствовать ее хитрой затее. Вот почему они вели себя так, будто к ним действительно прибыл маленький братец.

— О мой бедный братец Зевс, — поспешно запричитала Гестия, — вот и тебя тоже проглотил ужасный властелин!

Посейдон захныкал в ответ, будто новорожденный младенец.

— Примирись со своей участью, бедный братец! — воскликнула Деметра. — Кронос — могущественный правитель, и никто не может противиться его воле.

Теперь подал голос и Аид.

— Не качай головкой, малыш, — так обратился он к камню, — ведь против батюшки Кроноса ты бессилен. Покорись судьбе и терпи, как терпим мы, без гнева и ненависти.

При этих словах Кронос расплылся в самодовольной улыбке и обратился к узникам своего сердца.

— Вы, кажется, поумнели, дорогие мои дети. Разумно, что вы изъявляете покорность. Терпеливо сносите то, чего вы не в силах изменить, и вскоре вы будете испытывать от этого удовлетворение. Подумайте, ведь вы покоитесь в груди всемогущего властелина, где, в каком месте вам было бы лучше?

— Твоя воля — это наша воля, благородный властелин! — хором отвечали все пятеро.

— Это хорошо, — сказал Кронос, — и так пребудет во веки веков.

Между тем все произошло точно так, как предполагали пленники.

Рея прибегла к хитрости. Титаниды Фемида и Тетия приняли у нее ребенка. Кроносу же она вместо своего сыночка отдала запеленатый камень. Правда, Рея опасалась, что заточенные от неожиданности могут раскрыть Кроносу ее хитрый замысел, а тогда властелин запрятал бы обманщицу в подземелье, как Сторуких, но в то же время она подумала: спасение может прийти только от моих детей, и больше ни от кого. Если я не решусь действовать сейчас, то не решусь уже никогда. Она отважно приступила к делу, и на первых порах ее план как будто бы удался: Кронос, ничего не подозревая, проглотил камень, а заточенные в его сердце дети тайны не выдали. Но что было делать с новорожденным Зевсом?

Спрятать мальчика в Небесном чертоге Рея, конечно, не могла, да и в пещере Млечного Пути Кронос наверняка бы вскоре его обнаружил. Неразумное дитя кричало бы и вертелось, и, хотя сам Кронос редко посещал дворцы-пещеры титанов, его братья несомненно донесли бы ему, что Рея тайно растит ребенка. Ибо титаны, прежде всего Атлант и Гиперион, гордились Кроносом и его незыблемым порядком.

— Он хоть и младший, зато самый лучший из нас, — говаривали они, — он содержит Вселенную в строгом порядке. Он вездесущ и неутомимо все проверяет. Не будь его, небо рухнуло бы и море затопило бы Млечный Путь. Мы не можем допустить, чтобы ему грозила опасность.

Так говорили они, так они оберегали Кроноса, да и другие его братья и сестры тоже были преданы ему и верны. Даже Рея и та обманула Кроноса скрепя сердце. Не один только страх перед наказанием так долго удерживал ее от того, чтобы нарушить его жестокое повеление. Он наш властелин и повелитель, размышляла она, как смеем мы поступать вопреки его приказу? Это было бы противно всяким законам. Лед есть лед, и гореть он не может, камень есть камень, он не может таять, а воля властелина есть воля властелина, и ей противиться нельзя. От этого могут произойти неисчислимые бедствия.