Дмитрий Липскеров - Мясо снегиря (гептамерон)

Сели в украинский. Какая, в общем, разница…

Под борщ с пампушками, после воспоминаний о юности, он рассказал грустную историю о том, как разошелся с Мусей, от которой у него росла фантастически красивая дочь, тоже будущая скрипачка. Правда, он вскользь пробросил, что Муся не разрешает им видеться.

— Понимаешь, — развел красивыми руками мой друг. — Понимаешь, почему-то Муся настроила Машку против меня и она, моя дочка, меня ненавидит!.. А так все хорошо! Все замечательно. У меня прекрасная женщина!

Чуть нервничая, он выудил из внутреннего кармана пиджака портмоне, а из него маленькое цветное фото, как на документ. Протянул.

С фотографии на меня глядела Муся.

Глядя на мою удивленную физиономию, он, улыбаясь, пояснил:

— Удивительное сходство, да?.. Но видно же, что она моложе Муси на десять лет. Очень добрая и отзывчивая женщина. Она хочет родить от меня ребенка!

Потом мой друг долго тарахтел о литературно-музыкальной композиции, а я вспоминал Мусю, как она, уже любя моего гениального друга, пыталась залезть в мою постель, притом что скрипач пьяно храпел за бумажной стенкой коммуналки… Я не сплю с женщинами моих друзей… Тем более слабыми на передок…

Мы отобедали и договорились отужинать. Между этими событиями мой друг должен был встретиться со своим родным братом и получить от него деньги за часть проданной квартиры умершего отца. Квартира находилась в самом центре, и по молодости мы часто в ней зажигали!..

Ужинали мы в японском ресторане, при этом мой друг уже через десять минут заказал вторую порцию саке.

— Ты же не пьешь! — удивился я.

— Все фигня! — отмахнулся скрипач.

На третьей бутылочке он заметно опьянел, но продолжал эмоционально грезить о нашем совместном творчестве…

На следующий день я не смог с ним встретиться, а еще через сутки он улетел в Голландию повидаться с нашим общим товарищем Мишей Боцманом. При посадке на самолет от него явно разило перегаром, но я успокоил таможню, заверяя, что худой и сутулый человек — известный скрипач, не склонный к скандалам.

Через три дня он позвонил и сказал, что дома, в Париже. И опять:

— У нас все получится! — Он был сильно пьян. — Ты же талантливый, и я талантливый!

— Да-да, — отвечал.

— Ты знаешь, как я тебя люблю!

— Да, конечно!

— И Мишку!

— Конечно, знаю.

— Ты только не злись!

— Да нет же…

А через неделю мне позвонила незнакомая женщина.

— Вы же его друг? — спросила растерянно.

Я подтвердил.

Она сообщила, что он умер. Я только и смог выдавить:

— Как это?

Она рассказала, что жила с ним последние два года.

— Он сильно пил… Но я его любила… Я понимала, что он любит Мусю, но за ним нужно было ухаживать… А потом ему поставили диагноз цирроз печени. Врач сказал, что если он не бросит пить, то ему не будут искать донора на пересадку… Он бросил пить, и мне показалось, что наша жизнь почти счастливая… Его очень сильно мучило, что Муся не разрешала общаться с дочерью… У него на нервной почве месяца два рука правая плохо работала, и он опять не мог играть… Ну, понимаете, денег было немного… — Она на несколько секунд прервалась. — Вы знаете… Он к вам прощаться приезжал… И к Мише в Голландию тоже… Шансов на донора не было… Редкая кровь… Перед отъездом к вам, в Москву, ему обещали, что проживет еще месяца два-три… У него там дело было, брат должен был ему деньги, папино наследство, часть его…

— Я знаю…

— Он дал ему три тысячи долларов… А вы понимаете, квартира в самом центре… Когда он вам звонил несколько дней назад, он уже знал, что остались часы, может, дни…

Я понял, почему он выпил столько саке…

Его пьяная болтовня о совместном творчестве была прощанием со мною, с юностью, с верой в наши пацанские идеалы…

Я плакал в голос…

— Мы его здесь сожжем, в Париже, а урну привезем в Москву, подхоронить к папе… Вы нам поможете?

— Да…

— Совсем забыла сказать! — Ее голос вдруг стал радостным. — За два дня… За два дня Муся привела к нему дочь Машу, и они помирились… Это очень важно, очень важно, что он умер в мире с дочерью…

А потом мы хоронили урну с его прахом. Я устроил поминки, на которых были почти забытые люди из юности. Только Мишка не смог приехать из Голландии, сославшись на тяжелую эмигрантскую жизнь. Много за столом говорил брат моего друга… Почему-то у меня не было к нему ненависти…

Она, неофициальная вдова, действительно очень была похожа на Мусю. Но чуточку другая. У нее не было сучьего взгляда, а от того она была некрасива…