Юрий Коротков - Седой

Олега мимоходом, без интереса осмотрел себя в зеркале над умывальником, и они разошлись к своим столам.

Базовцы как всегда шумно рассаживались, галдя, толкаясь, бежали дежурные с кастрюлями. В стакан какао перед Олегой упал катышек хлеба. Он тут же, едва успев сесть, вскочил и выплеснул стакан в лицо Моте. Тот тоже вскочил, опрокинув стул, растерянно оглядывая залитую рубашку и джинсы, Малек на всякий случай отбежал в сторону.

— Ты что, Петух, с болта сорвался? Это же Карабан бросил!

— Зачем ты, Петухов? — спешил к ним Акакич. — Мотяшов, что случилось?

— У меня же джинсы одни, — чуть не плача, сказал Мотя.

— Что случилось, ребята?

— Да ну его, — сказал Малек, — Кидается, как бешеный!..

— Мужики-и! — заорал Малек еще из коридора и распахнул дверь спальни, — Петухову сеструху щупают! Айда смотреть.

Олега вскинул голову, потом побежал следом за всеми. В тупике под лестницей увидел — двое десятиклассников держат Белку, третий лезет под кофту, — налетел с разбегу, маша кулаками. Они были сильнее, просто толкали его, смеясь. Олега проскользнул под рукой у одного и изо всех сил пнул его в пах. Десятиклассник согнулся и упал. Двое других перестали смеяться, стали бить всерьез. Олега отлетел под лестницу, схватил там какую-то палку, махнул — второй десятиклассник охнул и прижал к себе руку: из палки торчал большой ржавый гвоздь. Белка плакала, присев у стены на корточки, уткнувшись лицом в колени, Олега, заслоняя ее, размахивал палкой: — Убью! Всех убью!!

Его перехватили сзади, Олега ударил локтем, не оборачиваясь, мелькнуло изумленное лицо Акакича. Он скрутил Олегу и повел, поправляя очки и повторяя дрожащим голосом: — Звереныш… звереныш…

Олега стоял в кабинете перед директрисой, скучно разглядывая ухоженные, пышные цветы в горшочках.

— Это невозможно, — говорил Акакич. — Ребята жалуются. Он терроризирует весь дом. Он всех бьет, это невозможно…

— Ты что, Петухов, в спецПТУ готовишься? — спросила директриса. — Что с тобой делать?

— А вы меня выгоните, — сказал Олега. И вдруг улыбнулся ей в лицо — холодно, безнадежно, со снисходительным презрением к этим взрослым людям, ничего не понимающим в его жизни…

По крутым улочкам к реке неслись тугие ручьи, подпиливали последние островки снега. Немощеные переулки около детдома раскисли. Базовцы возвращались из школы, на углу поджидали их местные ребята.

— Эй, погоди, поговорить надо, — остановили они Карабана.

— Ну?

— Тебе что, своих девок мало? Чего ты к нашим лезешь?

Начиналось выяснение отношений. Олега хотел было пройти мимо, но кто-то из местных схватил его за плечо:

— Ну, ты, инкубаторский!

Олега тотчас, не выпуская портфеля из левой руки, сбил его с ног, и с этого удара, как по команде, началась драка. На помощь уже бежали базовские старшеклассники.

Олега, так и не остановившись и не оглядываясь, шагал к дому.

Возбужденные, грязные, счастливые одноклассники гурьбой ввалились в спальню, перекрикивая друг друга:

— А он ко мне! А я ему с левой — бац!.. А он… А я как дал!..

Слон подошел к Олеге:

— Ну ты молоток, Петух! Здорово начал! Мир? Дай пять! — широко улыбаясь, он протянул руку.

Олега исподлобья смотрел на него. Подал руку, рванул Слона на себя и припечатал кулаком его улыбку к зубам. Смех и крик мгновенно оборвались, будто щелкнули выключателем, в спальне повисла напряженная тишина, еще не остывший азарт готов был выплеснуться в новую драку.

Слон вытер губы. Ему явно не хотелось драться с Олегой.

— Ладно, Петух, — сказал он. — Фиг с тобой. Живи уродом… — он оглянулся: мальчишки отводили глаза, все видели его позор.

— Грач! Чего клюв разинул! — вдруг бешено заорал Слон на тихого, незаметного ушастика Грачева.

— А чего я? — опешил тот.

Чего! Службу не знаешь? Куртку мою повесь!

Грач умоляюще взглянул на Олегу. Олега сунул руки в карманы и неторопливо вышел…

— Дяденька, вы к кому? — спросил мальчишка.

— К себе, — сказал Иванов.

— А вы вазовский? А воспитатель кто у вас?

— Аркадий Яковлевич.

— Акакич? Я позову, — мальчишка радостно бросился вверх по лестнице.

— Эй, не надо! Я на минуту, эй! — крикнул Иванов, но пацан уже умчался.

Появился Акакич, близоруко щурясь за очками.

— Петухов? Олег? — он издалека тянул руку, — Ну, здравствуй, солдат.

— Моя фамилия — Иванов.

Акакич внимательно взглянул на него, покачал головой:

— Даже так?.. Почему именно Иванов? Хотя… — он пожал плечами. — Ну, пойдем, Иванов Олег, поговорим.