Антония Байетт - Обладать

– Что такое, Мод? Что с тобой?

– Я же сказала тебе, я сейчас вообще ни с кем и никак. Мне хорошо одной. Я же тебе сказала!

– Я могла бы снять с тебя напряжение.

– Но ты же видишь, результат получается совершенно обратный! Иди к себе, Леонора. Ну пожалуйста.

Леонора издала странные звуки, больше всего напоминавшие смущённое ворчание большой собаки или даже медведицы, и в конце концов откатилась от Мод.

– Ладно, доживём до завтра… – произнесла она усмешливо. – Сладких тебе снов, Принцесса.

Некое отчаяние охватило Мод. На ее диване, в ее гостиной грудой лежала Леонора, преграждая путь к полкам с книгами. Мод отметила, что суставы заныли от чувства воображаемой скованности, заставляя вспомнить о последних ужасных днях с Фергусом Вулффом. Мод захотелось услышать свой собственный голос, вернее, услышать, как ее собственный голос говорит что-нибудь ясное, рассудительное. Но ведь необходим собеседник. Мод попыталась представить, с кем ей хотелось перемолвиться словом, и на ум ей пришел только Роланд Митчелл, второй приверженец белых односпальных кроватей. Она даже не посмотрела на часы: сейчас, конечно, поздно, но ученые в такой час обычно еще не спят. Она наберет номер, пускай на том конце раздастся несколько звонков, а потом, если сразу никто не подойдет, она быстро нажмет на рычажок. Коли ему недосуг, пусть так никогда и не узнает, кто именно его побеспокоил среди ночи. Она сняла трубку с прикроватного телефона и набрала лондонский номер. Что ему сказать? Сообщить про Сабину де Керкоз? Нет, что-нибудь еще. Рассказать про появление Леоноры!

Один длинный гудок, второй, третий, четвертый. О! Трубку взяли. Кто-то внимательно вслушивается там, на другом конце провода, но пока молчит.

– Роланд?

– Он спит. Вы представляете, который теперь час?

– Извините, пожалуйста. Я звоню из-за границы.

– Кто говорит? Мод Бейли?

Мод молчала.

– Так, значит, я угадала. Слушайте, Мод Бейли, оставили б вы нас в покое…

Мод слушала сердитый голос, не решаясь бросить трубку. Подняв глаза, она увидела в дверях Леонору, черные блестящие завитки волос, красный шелк халата.

– Я пришла попросить прощения и узнать, нет ли у тебя чего-нибудь от головы.

Мод положила трубку на рычаг.

– Извини, что я прервала разговор, – сказала Леонора.

– Прерывать было нечего.

На следующий день Мод позвонила Аспидсу, что явилось тактической ошибкой.

– Профессор Аспидс?

– Да, слушаю.

– Это Мод Бейли из Линкольнского информационного центра факультета женской культуры.

– Да-да.

– Я пытаюсь отыскать Роланда Митчелла, у меня к нему срочное дело.

– Не совсем понимаю, почему вы обращаетесь именно ко мне, доктор Бейли. Он у нас весьма редко показывается.

– Я думала, он…

– Я говорю, он к нам теперь почти не наведывается. Вроде бы он болеет, с тех пор как вернулся. По крайней мере так я предполагаю. Поговорить с ним лично мне как-то не довелось.

– Что ж, простите, пожалуйста.

– Не совсем понимаю, почему вы просите прощения. Разве что вы каким-то образом причастны к его недомоганию?

– Не могли бы вы, если его увидите, передать ему, что я звонила.

– Хорошо, если увижу, передам. Может, передать еще что-нибудь?

– Попросите, чтобы он мне позвонил.

– По какому вопросу, доктор Бейли?

– Скажите ему, что приехала профессор Стерн, из Таллахасси.

– Ладно, если не забуду – если вообще его встречу, – передам.

– Спасибо.

Мод и Леонора, едва выйдя из магазина в Линкольне, чуть не были сбиты большим легковым автомобилем, движущимся по узкой улице задом, с огромной скоростью и без всяких сигналов. В руках у них были детские обтянутые бархатом лошадки (точнее, лошадиные головы) на палочках; у лошадок дивные шелковые гривы и вышитые глаза, имевшие норовистое, лукавое выражение. Леонора закупила эти игрушки для своих многочисленных крестников, уж очень, мол, они английские и волшебные. Водитель неистово катящейся машины, увидев двух женщин через дымчато-синее стекло, подумал, что они – в своих развевающихся юбках, с пестрыми уборами на головах и тотемическими лошадками в руках – до странности похожи на жриц какого-то неведомого культа. Он сделал скупой, презрительный жест, указывая большим пальцем на дождевую канавку, куда им, по его мнению, следовало отступить. Леонора, в ярости потрясая заливающейся бубенчиками лошадкой, ответила ему по всей форме, обозвав придурком, засранцем и психом. Оскорбленный резкими словами Леоноры, он завершил свой маневр в еще более резкой манере, заставив похолодеть бабушку, толкавшую коляску с внуком, двух велосипедистов, мальчишку-посыльного и водителя ехавшей следом «кортины», которому ничего не оставалось, как стремительно сдавать и сдавать назад, до самого перекрестка. Леонора, выхватив карандаш, записала номер бешеного «мерседеса»: АНК 666. Ни Мод, ни Леонора до этого никогда не встречались с Мортимером Собрайлом. Они вращались в совершенно разных сферах – выступали на разных научных конференциях, работали в разных библиотеках. И Мод не почувствовала ни тени беспокойства, или угрозы их с Роландом общему делу; а «мерседес» между тем заскользил прочь по старинным узким улочкам, для которых он явно не предназначался. Собрайл, даже знай он, что одна из пригрезившихся ему жриц – Мод Бейли, не остановился бы; и американский говорок Леоноры он отметил без особого интереса. Устремления Собрайла лежали в ином направлении. Спустя короткое время его «мерседес» уже вступил в соперничество с высоким сеновозом на узкой дороге, петлявшей в между холмов вблизи Бэг-Эндербери. В конце концов он принудил сеновоз посторониться, да так, что бедняга довольно неловко въехал в придорожную живую изгородь, и помчался дальше во всю прыть, не опуская боковых стекол и не выключая кондиционера в своём стерильном, обтянутом кожей салоне.