Макс Гурин - Я-1

Потом, примерно тогда же, зимой девяносто шестого, я создал группу «Новые праздники», но дела шли неважно и во многом из-за неуместного моего правдоискательства. Но не только из-за него, а ещё, как принято говорить, в силу объективных причин.

И в тоске и печали вперемешку, как водится, с пафосом грядущих побед, воспользовавшись перерывом в студийной работе по записи «Праздников», охуевая от «объективной» невозможности закончить проект, я меньше чем за месяц написал роман «Новые праздники». Как только я его завершил, запись песен в скором времени тоже весьма удовлетворительно кончилась.

Большинству нормальных и клёвых людей она нравилась, и мы со Светой собрали живую команду. Место басиста, как обычно, занял Вова. И мы стали репетипетировать, а потом я сочинил песню «Горе чужое», и от собственной гениальной правоты у меня совсем поехала крыша + продолжение пиздостраданий по Имярек + параллельная влюблённость в Свету (опять же, блядь, Пигмалион с Галатеей). Я распустил команду, проведя с каждым индивидуальную беседу, с оной целью приехав к каждому в гости. Сразу после этого я уехал сначала в Новгород, а потом в Питер. Из Питера вернулся обратно в Москву. В поезде сосед, типичный командировочный лет за пятьдесят, предложил мне водки, но я отказался. К тому времени ещё не успел просечь кайфа бухла.

Я приехал в Москву и неожиданно написал «Душу и навыки», отличавшуюся от моих прежних романов содержащимся там существенно более развитым чувством юмора и существенно же при этом большей ебанутостью при довольно развитой игровой (чуть ли не кроссвордной) общей эстетике.

По окончании работы над «Душой и навыками» я неожиданно для себя подсел на героин. Когда я слез с него в первый раз, для чего, опять же, по первости пришлось полежать в «наркологичке», я в полном смятении чувств, ни говоря уже, блядь, о навыках, написал роман «Космос», в котором походя констатировал свою духовную смерть (скорее всего я был прав, хоть и слишком смел). В принципе, в первый раз я умер в 1995-м году и даже включил в произведение «Достижение цели», которое тогда писал и жанр коего определял как «практикум», вставную новеллу под названием «Повесть о мёртвом Скворцове». Но это произведение большинству читателей неизвестно, и, скорей всего, это хорошо, хотя Никритин, читавший его, сказал, что это чистый дзэн. Я же полагаю, что слишком чистый. (Кажется, Живовой тоже нравится.)

После написания «Космоса» я лёг в «дурку», а когда выписался оттуда, снова начал в каком-то сомнамбулическом состоянии, но весьма последовательно ходить по всяким звукозаписывающим лэйблам, в общем-то, нисколько не надеясь впарить им «Новые праздники». Но… всё-таки ходил. Когда мне опять, последовательно же, все отказали (многие, я уверен, даже не стали слушать), я понял, что дело — дрянь, и стал работать корреспондентом отдела информации «Независимой газеты».

В этот период у меня появилось стойкое ощущение, что по жизни я, в принципе, всё сказал како в литературе, тако и в музыке. То есть, конечно, так можно продолжать и дальше, как, собственно, все и делают, и не жужжать, но вот если, например, я неожиданно сдохну, то мне не будет стыдно за бесцельно прожитые годы, поскольку я действительно немало успел, хоть и мало кто знает об этом. И я действительно всю жизнь старался говорить сердцем и считаю, что это самое главное.

Тогда-то я и понял, что все мои романы, если и должны быть изданы, то одной толстой книжкой, дабы реально быть вещью в себе в полной мере, каковой вещью являюсь и я сам. И тогда же, весной 1999-го, мы договорились, что Данила Давыдов напишет к этой гипотетической книге предисловие, но когда она выйдет и выйдет ли вовсе, мы, конечно, тогда и знать не знали. Я знал только, что надо тупо искать на неё деньги и ни в коем случае не связываться с Кузьминым.

Ещё той весной мне казалось, что эта книга должна называться «Всё-таки хуй!..», но, как известно, впоследствии всё-таки не стал выёбываться, а банальное ощущение, что я один на один с этим миром, да, было. Что тут скажешь!

Потом я неожиданно для себя занялся возрождением «Другого оркестра» по просьбе Саши Левенко и на базе духовиков группы «Пакаvа ить»; уволился из «Независимой газеты», снова собрал «Новые праздники», и уже к концу сентября снова сел на героин, и уже на иглу. В период второй подсадки я зарабатывал на жизнь покраской подоконников и парапетов на крыше здания ГРУ.

Духовики «Пакаvы ить» задерживались в Голландии, и возрождение «Другого оркестра» как-то отошло на второй план, хотя я и создал 12 вещиц для семи исполнителей: бас, фортепьяно, туба, тромбон, саксофон, виолончель и вокал. Зато «Новые праздники» возрождались вовсю. И так же вовсю мы с Вовой вторично садились на героин. Если в первый раз мне помог сесть Вова, то теперь той же монетой (к большому его удовольствию) платил ему я. Тогда-то он и помог мне устроиться на работу в «охрану».