Макс Гурин - Я-1

Через некоторое время Арсен тоже встал, подошёл к раковине, намочил казённое вафельное полотенце и приложил к скуле. Вероятно, не хотел расстраивать родителей, которые обещали навестить его утром.

Однако, он не называл больше Милу козой.

Вспоминая об этом эпизоде, я, человек попсовый, конечно задумываюсь, что с ним стало потом. Может он стал одним из чеченских полевых командиров? Может сражался на стороне ёбаных федералов? Может быть его уже нет в живых? Может. А может они с родителями давно уже съебались куда-нибудь на Аравийский полуостров и он, мало того, что хорошо себя чувствует, так возможно иногда ещё и вспоминает о той дурацкой истории.

Люди примитивны. До тех пор, пока они не получают по ебалу, им и в голову не приходит воспринимать тебя всерьёз. Скучно, но однозначно.

Иногда же я думаю по-другому и даже по-третьему, но истинная причина того, что многие принимают за мою непоследовательность, заключается в том, что я всё могу понять, всё могу представить себе, всё оправдать, всё заклеймить, всё разрушить и всё построить. Таким меня создал бог, и, если даже создав меня и увидев, что вышло из под хуя его, он и заплакал, то только от ясного и острого понимания той простой непреложности, что Пигмалион должен умереть. Галатея слишком прекрасна. Даже странно, что не произошло наоборот — то есть, что не Галатея создала себе Пигмалиона, дабы тешить себе пизду.

Тем не менее, иногда мне кажется, что людей надо, если уж не любить, то по крайней мере оставить в покое. Но тут есть один парадоксик. Ведь чтобы среднестатистические люди были счастливы, чтобы действительно ничем их не беспокоить и не волновать, им нельзя прекословить и нужно довольно часто им подчиняться, потому что с какой стороны на них ни посмотреть — они посредственные, довольно тупые и злобные твари.

Наверное, моей основной проблемой является то, что мне слишком ясна ваша игра. Когда я играю в неё, я всегда выигрываю, но мне скучно. Поэтому я всё время норовлю играть в свою, в которой победителей быть не может, как и в любой третьей мировой войне.

Я точно знаю, что Катя права, когда говорит о так называемой Церкви Святого Результата и о естественном отборе как о единственной мере вещей, и это, де, заебись. Это, конечно, так, но что это за такой мир, и какая скука изо дня в день побеждать людей, которые по определению, по условию задачи, не являются мне достойными соперниками! (Восклицательный знак здесь не означает истерики или какой бы то яркой эмоциональной окраски. Восклицательный знак неуместен в предложениях со словом «скука», но этого требует русский язык. С пятой стороны, русский, как и любой иной, придуман людьми, а всё, что придумано людьми — хуйня. Особенно бог! Не хуй тут удивляться!)

Не побеждать я не умею, потому что все люди очень слабы. Меня, конечно, можно ударить или убить, но любой из ударивших меня обречён доживать свой век с ощущением собственной никчёмности, а это, надеюсь, страшно. Меня нельзя бить, потому что я священен. Я, блядь, и есть святой грааль. Верьте люди, это так.

Ну какая, нахуй, Церковь Святого Результата?! Для одного что-то там — результат, а для другого — собачья хуйня. А кто-то и вовсе добивается собачьей хуйни осмысленно. Всякое бывает. Просто Катя, как практически все из нас, сидя у себя на кухне желает властвовать миром и душами в той сфере, которая представляется ей наиболее важной, разумеется, в силу того, что чувствует себя в ней компетентной. Но сфера эта представляется важной только ей, подобно тому, как только мне кажется важной та, в которой мне поистине нет равных. Равных нет, потому что никому больше это неинтересно, но тех, кому самое святое моё до пизды или похуй, я считаю уродами, подлежащими физическому уничтожению.

Мы разные люди, у нас разные желания, что тоже никак не беда, потому что всё однохуйственно. Катя, правда, не считает, что это так. Но я не считаю так, как считает Катя. Выходит, опять нет никакой разницы. Мало ли, кто что считает? И, тем более, мало ли, кто что делает? Не надо просто ни на кого давить. В частности, не надо давить на меня! Я за это убить могу.

Мне приходилось говорить это о себе и раньше, но это были скорее мантры. Теперь я понимаю, что это правда. Поэтому второй раз я повторять не буду. А то вы подумаете, что и сейчас это только слова, а потом, когда я убью вас (разумеется, за дело), я не смогу быть полностью уверен, что предупредил вас в полной мере и действительно дал вам шанс выжить, а это для меня важно.