Макс Гурин - Я-1

И уже к концу апреля я впервые за последние два года испытал весьма насыщенное так называемое грёбаное творческое удовлетворение.

Первая композиция называлась так же, как и первый отечественный танк — «Борец за свободу товарищ Ленин». И таким вот образом, заново обретая себя самого как, ёбтыть, Творца, к концу июня я в довольно приятных, ибо многое уже забылось, муках творчества родил девять вещиц, то бишь вокально-инструментальных пьесок.

Но тут игра плохая вышла, как будто кто вогнал ей дышло (простите за цитату). Эта «Пакаvа ить» поехала в эту куриную Европку подзаработать бабасиков на поприще уличных музыкантов и на неопределённое время там осела.

Что было делать? Ведь я только-только вошёл в привычный и некогда горячо любимый мной ритм жизни — и тут снова облом! Несколько дней или недель, не помню, меня изощрённо насиловал образовавшийся в моей жизни вакуум. Ровно-таки в июне я свалил из «Независимой газеты», и теперь мне было реально нечем заняться. Пить каждый день водку я в то время ещё не умел, и поэтому тосковал всей душой.

Но тут случилось нечто необычайное. После двух лет практически безупречной службы в какой-то юридической конторе Свету уволили с формулировкой чуть ли не «за несоответствие занимаемой должности». Более того, бедной девочке, насколько я помню, пришлось даже занимать приличную сумму, чтобы возместить какой-то там материальный ущерб.

В день своего увольнения Света купила на последние деньги бутылку водки, надела свои смешные шортики, повязала на голове бандану, включила на полную громкость музыку и принялась прыгать на кровати. При этом, я полагаю, амплитуда её прыжков возрастала с каждой новой рюмкой. Света становилась всё пьянее и пьянее, и прыгала всё выше и выше, пока не допрыгалась до следующей внутренней сентенции: «Да пошли они на хуй, тупые уроды! Да мне вообще до пизды вся эта их ебучая юриспруденция! Да хуй с вами, мудаками! Да я вообще охуенная певица!» И, надо сказать, это правда. Света — охуенная певица.

Через пару дней мы с ней созвонились. Не знаю, кто из нас был ловцом, а кто зверем, но друг на друга мы повелись. Мы встретились, потусовались, попили пива, и я почувствовал, что снова пришло время собирать «Новые праздники». Вообще, вероятно, есть только две ипостаси времени: время собирать «Новые праздники» и время их распускать.

И я снова сел «трудиться» уже над новыми аранжировками всё тех же старых песен о главном. И опять меня изощрённо насиловала моя собственная природа, но уже в лице ебучего дуализма моей натуры. Поскольку, время от времени, я всё-таки занимался и «Другим оркестром», то мои взгляды на жизнь также чередовались по несколько раз в день. Когда я делал «Новые праздники», мне казалось, что всё-таки милые добрые песни, которые просто развлекают и более ничего от слушателя не требуют — это самое лучшее, что только может быть в музыке. Это правильно, взросло и ласково. Но… стоило мне загрузить в секвенсер файл с пьесой «Другого оркестра», дабы начать работу уже другого рода, как мне начинало казаться нечто совершенно обратное, хотя и столь же искренне: песенки — это конечно замечательно, но истина-то не продаётся! И самой лучшей является та музыка, которая заставляет задуматься, а если повезёт, то и охуеть от неё. И так до бесконечности. Короче, я — урод.

Тем не менее, к середине девяносто девятого августа я завершил подготовительные работы по, если можно так выразиться, «переформатированию» песен «Новых праздников». Основной идеей этого «переформатирования» было существенное упрощение аранжировок и акцент именно на ограниченный контингент живых музыкантов. Я исключил все свои трогательные «скрипочки», къебенизировал все диковинные электронные звучки, а кое-где и вовсе изменил ритмическую фактуру. Я вознамерился сделать принципиально клубный проект ala «Зэ Битлз»: бас, барабаны (никакой мудацкой перкуссии), одна гитара (никаких мудацких соло типа плаксивого Гарри Мура или ебанько Стива Вэя) да клавишки (исключительно органчики).

То есть хотелось упразднить танки, авиацию, артиллерию и иже с ней флот, и создать универсальную «тачанку с юга».

Так мы снова стали репетировать. А ведь ещё полгода назад все мы были убеждены, что «Новые праздники» закончились навсегда.

Мой второй и, надеюсь, (откровенно говоря, я в этом уверен) последний героиновый заход, в сущности, начался, как проверка одной философской концепции, которая естественно оказалась неверна. Как я теперь понимаю, это и концепцией-то не было. Точней сказать, в личину концепции рядилась эта ёбаная сука Героин, которая спустя полгода после прекращения употреблений всё-таки, как выяснилось, ещё была жива во мне. Она, Героин, была жива и очень хитра. На какое-то время эта мразь затаилась, ожидая подходящего момента для новой внутривенной фрикции. И однажды в июле она дождалась…