Макс Гурин - Я-1

Впрочем, я всё-таки сильно сомневаюсь, что это правда. Скорее всего, это, как обычно, только Красивая Сказка. Скорее всего, Хуан тоже превратился в дракона, как поступил бы на его месте любой из нас.

Сегодня ночью у меня умерла бабушка.

Я пришёл в её дом. Пробыл некоторое время в её комнате. Всё изменилось, но я не понимал что именно. Потом моя тётя сказала, что через пару часов после её смерти они выкинули все её ковры и перину.

Мы пошли на кухню. Там я уже хотел было по своему обыкновению плюхнуться на «бабушкин» стул, но в последний момент что-то помешало мне это сделать. Вот и всё.

Около полутора-двух лет назад я окончательно охуел от того положения дел, что я действительно лучше всех, а этого никто не понимает или не хочет понимать. Друзья надо мной смеются, слушают вполуха; бабы не дают, а, напротив, только разговоры разговаривают; денег нет; работаю много, а не платят. И так меня это всё заебло, что я решил: хуй с ними, с моими идеальными представлениями, хуй с ним, с тем, что я божий сын — буду жить как вы, безнравственные козлы!

И что же вы думаете! Не прошло и полугода, как долги стали отдавать своевременно, иногда даже в большем размере, чем занимали; бабы стали охотно укладываться со мною в постелю; друзья стали постоянно спрашивать у меня совета, а то и вовсе просить помощи, да и труд мой скорбный стал вполне оплачиваемой хуйнёй, ибо только за хуйню во всём мире и платят деньги.

И вот пожил я так полтора года и как-то на днях угораздило меня оглядеть, не без некоторого самодовольства, прямо скажем, необъятные просторы своей бессмертной души. Оглядел, значит, да и немного расстроился.

Столько, оказывается, с тех пор, как стала налаживаться моя жизнь, скопилось в душе говна! И не сосчитаешь! Что называется, не передать ни словами, ни цифрами! Как же запаршивела душонка моя с тех пор, как я решил стать таким же, как вы! Ужас!

И ведь отказаться от этих новоприобретений не в силах уж я. Ведь с тех пор, как я стал говном, люди наконец увидели во мне Человека! И не просто человека, а человека умного, тонкого, серьёзного; человека, с которым можно иметь дело. И вообще стали относиться ко мне уважительно. (С тех пор, как я стал говном.)

Богом трудно быть потому, что трудно быть добрым. Очень трудно быть добрым, потому что очень трудно видеть в злобных и тупых тварях людей, которые действительно ни в чём не хуже тебя, а иногда и лучше, зачастую в рамках твоей же системы координат.

Богом трудно быть потому, что очень трудно быть добрым. Но, наверное, это всё-таки возможно. Я надеюсь на это. Я хочу быть добрым. Я хочу быть богом… Я действительно бог. Трудно быть самим собой…

В апреле 1999-го года мне позвонил Саша Левенко и в свойственной ему манере поинтересовался, не случится ли непоправимой беды, ежели, мол, он зайдёт ко мне в гости минут через десять.

Хули там! Какая на хуй может случиться беда, когда уж все слёзы выплаканы?! Естественно, я сказал ему «да» и пошёл ставить чайник.

Уже через полчаса Саша изложил мне суть дела. Так, мол и так, сказал он, я очень люблю хорошую музыку, а её очень мало. Более того, я очень люблю «Другой оркестр». Я на нём, не смейся, пожалуйста, вырос. Есть очень клёвые ребята-духовики. Сделай для них проект авангардной академической музыки. Давай возродим «Другой оркестр»!

Я сказал ему, что мне всё по хуям, и творческих людей я с некоторых пор считаю инфантильными — раз, моральными уродами — два.

Тогда Саша Левенко сказал: «Ну сделай тогда это просто для меня! Я очень люблю всё, что ты делаешь! Я вообще не вижу в этой стране людей, которые делали бы что-то более интересное. Сделай, пожалуйста, это для меня! Пусть я инфантильный урод!»

И я согласился. Он правильно на меня нажал. Хули мне было не согласиться на что угодно, если мне всё было по хую? Сами подумайте! Главное, чтоб инициатива была достаточно интенсивной и ебанутой!

Уже через пару дней Саша позвал меня в какой-то клуб на концерт некоего коллектива со смешным названием «Пакаvа ить», в котором, собственно, и играли «клёвые ребята-духовики». Всё честно: саксофон, тромбон да туба. Я подумал, а почему нет, и сел «трудиться». Я сразу решил, что к трём «дудкам» надо добавить виолончель, бас-гитару и баритон Максима Горелика. Ещё я решил, что в этом проекте принципиально не должно быть никаких ударных при том, что музыка должна быть максимально ритмичной. Уж очень хотелось мне так изъебнуться, чтобы безо всяких барабанов драйва было столько, чтоб уши лопались, и ноги сами в ломаную пляску пускались. Но поскольку всем известно, что духовики отродясь не умеют играть ритмично, а зачастую и чисто, я и решил ввести бас-гитару в лице Вовы Афанасьева, да ещё добавить к нему себя в лице фортепиано, ибо чувство ритма у нас обоих мало того, что хорошее, так тогда ещё было и одинаковое.