Макс Гурин - Повесть о Микки-Маусе

Я спрашивал её потом, спустя многие годы, кому конкретно всё же был послан тот поцелуй, мне или Микки-Маусу, но она всегда только смеялась в ответ.

— Сейчас ты поймёшь, что плохого в том, когда ни в чём нет ничего плохого… — не поворачивая в мою сторону головы, прошептал Микки-Маус.

— С удовольствием! — попытался пошутить я.

— Угу. Только смотри не кончи раньше времени… — снова повторил он.

То, что стало происходить вслед за этим, захватило меня настолько, что временно я потерял всякий интерес и к любой из существующих в мире наук, и ко всем видам искусства, и к любой религиозной проблематике. Я просто смотрел во все глаза на это Великое Действо, на эту вневременную и Вечную бесконечно прекрасную Мистерию, разыгрываемую сейчас на бильярдном столе нашего кофейного погребка. Сам я как будто бы полностью растворился в пространстве, превратившись в одно лишь собственное зрение.

— А ты хоть раз задумывался всерьёз, почему тебе так нравится наблюдать, как в Женщину входят всякие посторонние предметы? — довольно бесцеремонно спросил меня вдруг Микки-Маус.

Врать не буду, в тот момент я был не в силах сказать что бы то ни было. Всё, что я ответил, я ответил ему потом, когда ко мне вернулся дар речи.

Ответил я так:

— Видишь ли, Микки… Я надеюсь, что хоть тебе не надо долго объяснять, что главным событием человеческой жизни является Смерть, а вовсе не Рождение, как принято считать у примитивных народов, недоросших до Веры в Единого Бога. Человек для того и рождается, чтобы качественно умереть.

— Допустим… — обозначил своё внимание к моему образу мыслей Микки-Маус.

— Так вот. По обе стороны Жизни находится примерно одно и то же: бесконечная радость несуществования, а Влагалище Женщины — это, понятно дело, некая шлюзовая камера между нашим миром и миром иным, между тем светом и этим.

— Ну-у, это-то в наш век ясно любому! Дальше-то что?

— Микки, будь терпелив. В конце концов, это тебе хотелось знать, что я об этом думаю, и только из уважения к тебе я пошёл на то, чтобы вербализовать свои трепетные чувства по данному поводу, то есть заведомо всё опошлить, как это всегда происходит при облечении мыслей и чувств в слова, да ещё и произносимые вслух. Так вот, когда мужчина погружает в женщину член, он как будто на свой страх и риск шарит хуем в потустороннем мире, и нам, мужчинам, нравится это. Ведь по сути это та же полная опасностей охота на мамонта, поиск приключений на свою жопу или, извиняюсь, на собственный хуй. Есть такая средневековая гравюра, где любопытный монах пробил головою небесный свод и со священным трепетом вглядывается в Кромешное Иное. Любой половой акт — для Мужчины примерно то же самое. Просто не все об этом задумываются, потому что Быдло, как мы уже говорили, расходует свою жизнь на какую-то ерунду, веру в ценность которой внушило им Быдло более старших поколений. Но мы-то с тобой знаем, как всё обстоит на самом деле! — и я даже не удержался, подмигнул ему.

— Ну что, — спросил он, когда Ольга Владимировна после нескольких минут неистовых метаний по всему бильярдному столу наконец бурно кончила, — ты понял, почему это плохо, когда ни в чём нет ничего плохого?

— Честно говоря, нет. — признался я.

— Ладно, проехали… — Микки выдержал небольшую паузу, — Теперь слушай меня внимательно. Помнишь я говорил тебе, что Быдло бессмертно?

Я молча кивнул.

— Так вот, — продолжал он, — в общем-то, это, к сожалению, правда. Но дело в том, что хотя сейчас мы с тобой на том свете, а всё бессмертное Быдло осталось вроде в другом — там, пребывание в котором вы ошибочно считаете жизнью — всё-таки у нас с тобой и здесь некоторые проблемы, и тоже, как водится, связанные с Быдлом. Видишь ли, Быдло бессмертно потому, что безлико и по природе своей бесконечно. Ты же понимаешь, что такое бесконечность? — он испытующе улыбнулся, — Просто сколько бы Быдла мы с тобой не уничтожили, из-за того, что оно бесконечно, его не становится меньше на белом свете. Но вместе с тем, поскольку уничтожили мы его тоже к настоящему моменту довольно много, то и здесь, в мире ином, Быдло скопилось в избытке. Поэтому ситуация опять та же: через десять минут они, это тупое мёртвое быдло, хлынет в это кафе, налетит на нас, как Гог и Магог, и от нас опять ничего не останется… Выход я вижу простой. — и он кивнул на голую Ольгу Велимировну, которая тем временем пошла на второй круг, — Я думаю, ты меня понимаешь… — улыбнулся он мне, — Ты должен довести её до оргазма как можно быстрей! Помни, что ты тут не один! Мне тоже как-то не улыбается здесь оставаться один на один с неизбывной бедой и неисчислимым быдлом. Нам надо, чтобы за оставшиеся десять минут Ольга кончила ещё дважды: один раз с тобой, один раз со мной. Когда её матка начнёт сокращаться, дома, в нашем обычном мире, окажется тот, чей член в это время будет у неё во влагалище… Ну… давай! Ты — первый! Пошёл! Не спрашивай меня ни о чём! Пошёл!.. Не забывай, что я тоже хочу домой, а у нас всего десять минут!.. И помни главное: кончить должна она, а не ты!.. Пошёл!