Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

– Все! Кончились ваши харчи, – сообщила рабочим Маша-повариха. – Последнюю тушенку из помятых банок пустила в котел. Жуйте теперь хлеб и кашу… Мука и крупа под гусеницы не попали.

После ночной вахты, даже не отдохнув, отправился Илья к Геннадию Яковлевичу. Отпустил начальник его на охоту. Встал Илья на голицы, прихватил с собой нарту и ушел в тайгу. Вернулся через день измученный, но довольный.

– Завтра, Федя, отстоит Лукич вахту без меня, – сообщил Илья бурмастеру.

– Илюшка, я тоже хочу на медвежьей охоте душу отвести, нервишки пощекотать. Знаю ведь, куда ты собираешься, – не то просительно, не то требовательно сказал Федор и, помолчав, добавил: – А ты зря готовишь нарту, если у нас вездеход имеется. Мигом слетаю к Геннадию Яковлевичу, получу разрешение. – И Федор, как был без шапки, выскочил из балка.

Илья заряжал патроны, когда вернулся сияющий Федор.

– Уломал! Отпустил нас начальник на добычу харчей. Трое суток разрешил охотиться.

Илья помолчал, Когда грузили в вездеход бочку с бензином, приметил Федор в кузове сак, пешню и пустые мешки.

– Куда все это? – поинтересовался он.

– На озеро заедем. Рыбу взять надо…

– В какую сторону курс держать? – спросил Федор, запуская двигатель вездехода.

– В сторону Шайтанова болота…

Все эти дни работали Семен с Никитой за Илью с Федором. Те пропадали на промысле. Поругивал себя Геннадий Яковлевич, что отпустил помощника дизелиста с мастером-буровиком. Бурение замедлилось. «Да и угробят, черти, вездеход, не то сами в медвежью пасть влопаются», – громоздил он сомнения.

На четвертый день, под вечер, приполз вездеход к буровой. Свободные от вахты рабочие сбежались подивиться охотничьей удачливости.

– Ловко!

– Три медведя заломили!

– А там что?

– Мешки-то с чем?

– Слепой… щука и окунь. Рыбы полные мешки!

– Жируем, братва! Да здравствует Кучум!

В вагончике после ужина Федор рассказывал про охоту. Было накурено, не только топор, а и трактор повиснет, если его подвесить на густые слои махорочного дыма. Смех, нетерпеливое всплясывание ног потряхивали тесный балок.

– Едем, значит, мы, – увлеченно сообщал веселый Федор. – Премся лесом. Плывем по снегу болотами. Кучум и говорит: «Федька, паря, к тем поваленным осинам подверни. Лося стрелял. Не лабазил…» Мне что, одну железяку на себя, другую – на себя… Подъехали… Гляжу, здоровенный лось лежит… «Хватит, наверно, сохатины?» – говорит Кучум. А я отвечаю: «Илюша, медвежатинки бы нежненькой, чтоб в животе вкусно рычало…» Пососал трубку Кучум и вслух рассуждать стал: «У Игловой поньжи медведица спит. У нее сейчас ребенки…» – «Молочные медвежата, да зажаренные, вкуснее поросятины!» – умоляю я Илюху, а он так бескультурно отрезал: «Понос прохватит». Потом дальше рассуждает: «В Заячьем логе тоже медведица… У нее детенков нет. Наверно, больше быка будет… Амиканиха много жила, не обидится, если мы ее…» – «Где берлога? Далеко?» – спрашиваю Кучума, когда притопали к Заячьему логу. А он так спокойно отвечает: «Глаза твои вроде не пьяные, пошто слепой-то? Вот она, берлога». Глянул я, братцы, и чуть в обмороке не рассыпался. Вездеход наш стоит вплотную с лазом. Ружье в кабине. И не помню, верите, нет ли, как у меня в руках переломка оказалась. Зарядил. Ершусь. Виду Кучуму не показываю, а у самого в пятках шилья. Присмотрелся, на случай пакости куда салазки двигать. А Илье, лешему, хоть хны! Стоит, бормочет что-то и тросик разматывает. Вижу, смастерил петлю: конец привязал к крюку вездехода, а петлю настрожил у лаза. Растолковал мне: «Медведиха вылезет – в голову стреляй. Не бойся, она тебе беды не сделает, петля у нее будет на шее…» Это значит, Илья мне в знак дружбы легкую охоту придумал.

Но потом все по-другому обернулось, будь оно неладно!.. Расшуровали амиканиху. Вылетела она и влопалась в петлю! Поджилки заиграли у меня. В десяти шагах от звериной пасти стоял, а Илья чуть подальше, у осины, трубку курил. Жму спусковой крючок – выстрела нет. Пока я соображал, что и почему, пока вспомнил о предохранителе, а медведица увидала открытую дверь кабины и – туда. Начала лапищами шуровать. Мотор не заглушён, сами понимаете… Смотрю, вездеход тронулся с места и помчался на болотную чистовину. Кучум тут и завопил… А у меня сердце «тук-тук», и остановится. Однако честно скажу вам, слышал, как Илья кричал амиканихе: «Зачем проказишь? Вездеход государственный. Поломаешь, кто станет отвечать? Совсем некому, кроме Федьки!..» Вот ведь какой он парень отличный. И в этот момент о товарище подумал… О материальной, значит, ответственности за имущество… «Меня в это дело не впутывай! – кричу ему. – Ты петлю привязал к вездеходу, сам и отвечай!..»