Александр Шелудяков - ИЗ ПЛЕМЕНИ КЕДРА

Лену такое требование Юганы смутило.

– А тебе не все равно? – спросил Илья старуху.

– Только сильному мужчине достаются красивые женщины, – продолжала Югана на эвенкийском языке, а Илья успевал пересказывать старухины слова Лене. – Корни Шамана тут, на земле Вас-Югана. Шаман не уйдет за доктором в большой город.

– Почему не уйдет, бабушка? – любопытствует Лена.

– Расскажу тебе о большой тропе Шамана. Ты, рожденная русской женщиной, хорошо слушай Югану. Потом останешься здесь или уедешь в свой Медвежий Мыс одна… Давно это было. Волос на голове молодого охотника густой, а тайга была еще гуще.

Рассказ Юганы нетороплив и скуп, но Илья старался, подбирал красивые слова.

– Мы кочевали весной на Рыбий праздник, время нереста. Чумы нашего маленького племени всегда ставились в Улангае. Весь Юган об этом знал. Знали даже остяки с Тыма, что Улангай наш. Не знали только русские. Они поселились на нашей земле, жили в карамо-времянках, строили из сосновых бревен большие дома. Старого шамана мы похоронили на кедровом лабазе. После него вождем племени выбрали молодого охотника Василия Шаманова. Звали его тогда еще не Василием. Звали Орланом.

– Скажите, Югана, откуда такое имя – Шаманов?

– Такую фамилию дал его деду еще поп Велимир-батюшка. В церкви Медвежьего Мыса за восемь черных соболей. Вождь был лучшим охотником племени. Но у него не было жены. У нас русские взяли Улангай. Мы у них взяли Душу…

– Душу?.. – удивилась Лена.

– Так называли эвенки Дашу, – пояснил Илья.

Югана набила трубку махоркой из замшевого кисета, сделала несколько неторопливых затяжек и продолжала:

– Стояли дни березовой соковицы. Мы добыли много рыбы. Вкусная еда горой лежала в берестяных чашах. Сырая икра с солью такая вкусная! Мы были сыты. От костров не хотелось далеко уходить. Сытый человек становится ленивым. Мужчины после жирной еды спали прямо на песке. Дети играли возле лодок. Я сидела с Орланом рядом и звала его в тень кедра на кучу мягкого мха. Хотела, чтобы на мшистой перине зачал Орлан мне ребенка. У меня был муж. Но я хотела иметь красивого сына. Такого, как Орлан. И тут к нам на песчаный мыс пришла из Улангая русская женщина… Ты красивая, Лена. Но если бы ты встала рядом с той женщиной, – ткнув трубкой в сторону девушки, сказала Югана, – то показалась бы глазом оленя перед солнцем. Волосы у нее были светлее осеннего березового листа. Скрученные на затылке калачом, как пышный хвост лисы. Наши всегда злые собаки не тявкнули на нее. Вот какая она была. Красивая Даша сказала: «Дайте немного вон той икры, а я отдам вам золотое кольцо». И она сняла с пальца широкое кольцо. Протянула мне. Орлан вырвал кольцо из моих рук, хотя оно мне понравилось. Он вернул кольцо русской Даше. Глаза у той женщины были темные и голубые. Как осенняя обская вода при полуденном солнце. Но в них не светилась радость. Они смотрели на котлы с рыбой. Видели только берестяники с икрой. Женщина Даша была голодная. Глотала слюну и говорила: «Ребенок у меня… Сын болен». Орлан спросил: «Что случилось у вас? Почему мужчины оставляют голодными женщин и детей? Стыдно быть голодным, когда кругом много рыбы и уток. В тайге мясо ходит…» Так говорил женщине Орлан, вождь племени Кедра.

И женщина с красивыми глазами, которые голод упрятал в пепельные впадины, рассказала, как их привезли в Улангай на барже, которую притащил пароход-шайтан с дымной трубой. Им не дали ружей. Нет у них и рыбацких лодок и сетей. А сами они ничего не умеют делать. И еще она рассказала, что продукты у них кончаются и что им придется умереть с голоду, если паузок с мукой застрянет в пути.

Орлан приказал тогда мне уйти. Он хотел один говорить с русской женщиной. Орлана увела Даша в Улангай. Он нес сыну женщины лекарства-траву медвежий корень и сушеную малину. Орлан нес людям в Улангай муку.

На другой день к нам прискакал верхом на русском олене-коне большой начальник. У начальника на широком ремне висело маленькое ружье в кожаном сапоге. Русский начальник сказал Орлану, что если эвенки будут помогать бежать из ссылки спецпереселенцам, то он их арестует и посадит в тюрьму. И еще он сказал, что запрещает вести обмен и торговлю с высланными, потому что они враги. Орлан тогда сказал начальнику: «Один эвенк берет в жены русскую женщину. Разрешит начальник ей уехать?» Начальник спросил: «Кто эвенк, кто женщина?» Вождь сказал: «Орлан – эвенк, Даша – русская женщина». Начальник жирно ругался. Бил рукой по своему маленькому ружью в кожаном сапоге: «За решетку упрячу, если попытаешься увезти ссыльную бабу…»