Жорж Перек - Исчезание

Текли минуты, друзья как миленькие не бежали, и даже не шли. Затем раздались шаркающие шаги: брели, кажется, издалека, чуть ли не из гаража, взбирались на лестницу, шатаясь и прихрамывая.

Затем ввалился дряблый, распухший, расхлябанный, растрепанный и как бы затуманенный Артур Бэллывью Верси-Ярн. Вид у англичанина был весьма жалкий.

— Ну и ну! — выжал из себя Артур. — Аттави! А ты здесь какими судьбами?

— Ну же, Артур! — пристыдил Сайн. — Мы же вам сказали: «мы выезжаем»!

Верси-Ярн, не реагируя на реплику, начал тереть себе темя и затекшие веки. Затем, увидев диван, перевалился через спинку, плюхнулся и тут же взахрап уснул.

— Пусть выспится, — решил Алаизиус. — А мы займемся Эймери. Не желая вас расстраивать страшными предсказаниями, я вынужден все же сделать следующее заявление: учитывая имеющиеся у нас сведения, Эймери уже нет в живых. Эймери Шум умер.

— Умер?! Как?! — вскричала Сиу.

— «Как»! «Как»! Ух, как мне приелись ваши неуемные «как»! — буркнул Алаизиус. — К чему все время связывать смерть с разными «как», искать для нее всякие так называемые «причины»? Умер и все тут! И смерть эта в книгу «Ху из Ху» занесена не будет!

— Ты уверен? Как ты узнал?

— Так или иначе, смерть ждала Эймери издавна, — начал рассказывать Алаизиус Сайн. — Я узнал сие еще раньше в Нуайёне. Приехали мы туда уставшие. Я зашел в местную префектуру, узнать, нет ли для меня известий из Парижа. Дежурный вручил мне телеграмму. Я тут же распечатал:

ПАРИЖ. 9 МАЯ. 12.15. ЯНУС ШУМ УМЕР НА ИКАРИИ ТЧК ВСЕ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА ВЫСЛАНЫ ТЕБЕ В АРРАС ТЧК.

Я тут же кинулся в Аррас, правда, приехал туда не сразу, все время мешали нежданные и чуть ли не насланные свыше препятствия. Я вбежал в префектуру и не нашел там ни души, если не считать некую чинушу, тупую, да еще и глухую канцелярскую крысу. Трепливый клерк вывалил на меня ушаты страшнейшей абракадабры, чья главная цель свелась к желанию выбить из меня награду, субсидию, т. е. самую заурядную взятку. Я приказал наглеца как следует высечь, и все же мы упустили часа три, выискивая пакет с материалами дела Януса (пакет мы все же нашли, не без труда вскрыв ящик секретера).

Так я узнал детали смерти Януса Шума. Парень вышел из Харвича на катамаране с ирландскими вымпелами, плавал близ Турции, прибыл на Астапалею, перебрался на Икарию, где и застрял на всю весну. Шатался целый день на суше, а вечерами тащился спать в кубрик катамарана. Неделю назад, на закате, Янус забрел в местную таверну, злачную пивную, где сидели шкиперы и грузчики, а трактирщик — эдакий Длинный Сильвер-«Кухарь» — насмерть спаивал население, выдавая гнилую сивуху за ракию, слащёный денатурат — за метаксу, а скисший жим изабеллы — за хараки.

Тут же к нему притерся неизвестный тип, предлагая разыграть катамаран в триктрак.

— В триктрак? — задумался Янус. — Нет.

— А в какую игру будем играть? — улыбнулся тип.

Янус начал перечислять: нарды, жаке, чет и нечет, юла, крэпс, часики, битые углы. В результате выбрали занзибар.

Стали тянуть жребий. Выиграл неизвестный тип: ему выпал туз, а Янусу — четверка.

Тип скривился.

— Не суть. Начинайте вы.

— Я? — удивился Янус. — У меня же была четверка, а у вас — туз!

— Здесь у нас есть местная присказка: «Кидаешь туза в начале, и ждешь игры без печали».

— Извините, — сказал вежливый и все же твердый Янус, — так играть я не буду. Вам начинать, иначе я — пас.

— Ну, как скажешь, — усмехнулся тип и приступил.

Взял. Развел. Перебрал. Расставил. Передвинул. Перекатил. Перемешал. Затряс. Выкинул.

Тип наверняка жульничал, метя кубики магнитными или ртутными зарами, так как ему выпали сразу три туза!

— Черт! — выругался Янус, задумавшись: «Кажется, ты — еще та бестия, и все же шалишь, брат, пусть ты и плут, да плутее тебя плуты найдутся».

Затем взялся за астрагалы сам. Забрал. Свел. Выбрал. Выставил. Сдвинул. Катанул. Смешал. Тряханул. Метнул. Три туза!

— На равных! Переигрывай! — закричали все. К ним уже начали стекаться зеваки.

— Фьють! — присвистнул и тут же скривил губы в гримасе неизвестный тип. — Переигрывать?! А как? В старшую? В пустую? В «липу»? В редабл? В «зануду»?

— В старшую, — не растерялся Янус, невзирая на злые, мрачные, чуть ли не враждебные флюиды, снующие в эфире и вызывающие на эпидерме мурашки.

Над играющими нависла гнетущая тишина. Ни звука! Ни скрипа! Присутствующие даже не глядели на рюмки и чарки! Сюда бы еще кругами летающую и жужжащую муху!