Михаил Гиголашвили - Тайнопись

По трапу мы сходили, держась за поручни, а Франц еще опирался на могучую согнутую руку Грини, тащившего другой рукой ящик с водкой. На берегу братишки с благоговением обступили «порше».

— Купить не хотите? — спросил Франц, погружая ящик под задранный хвост золотого жука. — Дешево отдам. 130 тысяч.

Братва трогала машину, говорила:

— Сильно!.. Крепко!.. Класс!.. Ёб!..

Бен торопил всех садиться. Мы кое-как погрузились в две машины. В дороге я был сжат с двух сторон. Справа дышал медикаментами Ханси, слева пованивал потом Иван, лихорадочно перекладывавший деньги из кармана в карман. Гриня, на правах самого большого, был посажен Францем впереди. С трудом помещаясь в салоне, упираясь головой в крышу и перекашивая машину на свою сторону, он с интересом осматривал воловьими глазами салон, время от времени трогая замасленной пятерней кнопки:

— Чего-то такое то? — и Франц начинал тут же по-английски объяснять их предназначение, на что Гриня неизменно отвечал:

— Вери гуд! — но от предложения сесть за руль благоразумно отказался: — Рулить куда там рулить?.. Еще ударю того! Я только на «Москвиче» и ездил того туда где…

— Гринья, — говорил Франц (я переводил), — ты можешь тут сделать хорошую карьеру! Ты фотомодель, спортсмен! Красавец! Тебя возьмут в любой клуб! Каким спортом ты занимаешься?

— Байдарками, — отвечал Гриня. — Чего там, в спортклуб зовет того что ли? И пятиборье тоже могу.

— Пятиборье! — восхищался Франц. — Если хочешь, Гринья, я помогу тебе остаться тут, в Голландии!

— Это он чего? — спрашивал Гриня. — Родину продать ли? Куда еще теперь не хватало!

— Где мы будем спать? — начал тихо шептать мне на ухо Ханси. — Я устал! И кушать хочу! Мы не обедали сегодня!

— Придумаем что-нибудь. Выпей свои капли, взбодрись! Не надо было селедку в мусорный ящик выбрасывать!

— Но у меня больной желудок, давление, сахар! А этот Бен большие деньги сегодня сделает! — сказал Ханси вдруг еще тише. — Весь этот кеш пойдет ему прямо в карман. Ты видел, сколько там было?.. Он должен тебе проценты дать!.. Нам! — поправился он. — Ведь это мы их нашли! — придвинулось вплотную его водочно-лекарственное дыхание. — 40 %, не меньше!

Идея мне, конечно, понравилась, хоть я и понимал, что реализма в ней мало.

Скоро впереди заблестели огни двух низких длинных зданий. Сквозь стекла можно было видеть десятки машин.

— Бен богат, — сказал Франц, — у него очень, очень много денег. Намного больше, чем у меня. Он торгует с Аргентиной.

Из большой машины Бена начали высаживаться матросы. Их было человек восемь. Валера, шпингалет и Витек шли впереди, за Беном, который отключил сигнализацию и вошел внутрь. В первом зале он пошуровал в коробке на стене, и двери во второй зал с шипением разъехались.

— Е-мое!.. И это всё можно купить? — не верил своим глазам Иван, зажав в кулаке лыжную шапочку. — Прямо сейчас? Без ментов и ГАИ?

— Даже вместе с магазином, если хочешь, — заверил я его.

Бен что-то сосредоточенно раскладывал на стойке, включал компьютер, выдвигал ящики. Валера начал бегать от ценника к ценнику, заставляя шпингалета что-то записывать на клочке бумаги. Братва разбрелась между машинами, перекликаясь. Франц под руку с Гриней удалился вглубь зала, а мы с Ханси подошли к стойке.

— И сколько процентов будут наши? — вдруг нагло заявил Ханси как бы в шутку.

Сделав неуловимую гримасу, Бен ответил:

— Зависит от прибыли.

— Мы хотим 40 %! — заявил Ханси, но Бен, пожав плечами, принялся готовить железный ящик для денег.

Вскоре начали подходить первые счастливчики, нашедшие самые дешевые машины. Пришлось переводить. Одному надо было позарез сделать круг, другой просил посмотреть, не скручен ли километраж, третьего интересовал мотор, кого-то — салон, сигнал, багажник. Все суетились, бегали взад-вперед, а я, по просьбе Бена, не отходя от него переводил. Уже возникли первые перепалки, Иван сцепился с Витьком из-за какого-то дрянного «Рено», вспотевший Валера бегал от машины к машине, сравнивая цены, а шпингалет спешил за ним, держа его бушлат и украдкой прикладываясь к фляжке из кармана. Все нервно курили.

Тут меня отозвал в сторону мрачный тип с флюсом.

— Слышь, земляк, отойдем. Дело есть. — Вблизи я увидел, что у него не флюс, а просто распухшие щеки. Около серой малолитражки он, хмуро посматривая кругом, сказал: — Это кто, близкие твои?

— Кто? — не понял я.

— Ну, эти, иностранцы.

— Знакомые.

— Хорошие знакомые или так?