Михаил Гиголашвили - Тайнопись

— Писи-каки! — кричит зять, символически снимает штаны и жестами показывает, что бабушка должна делать.

— Пш-ш! Пш-ш! — вторит ему Васька Шнайдер, дергая воздух — «спускает воду». В другой руке он держит для наглядности ленту туалетной бумаги и рвет её на ровные отрезки, которыми потом выразительно шуршит.

— Зря мы так кричим! Дело не в ушах, а в голове! Не в глухоте, а в маразме! Она просто уже ничего не понимает! — нервно причитает внучка.

А бабушка скорбно смотрит на этих клоунов и качает головой. Что им надо? Чего они цирк устроили? Голову морочат стульями и лентами.

Так и сидит она целый день, ложкой в замке ковыряет или в треснутое зеркало смотрится. Иногда замок клацает, внучкин муж поднос с едой прямо на злосчастный трон ставит. Вот и всё. Из-за двери обрывки разговоров слышны. Бабушка слышит слова, так и сяк ворочает их в уме, но не знает, с какой стороны к ним подступиться, где ухватить, чтобы понять все эти рыг-лу, вам-пад, шит-слы, ет-ма… «Ним-но-ша?.. Бе-те?..» — перебирает она обломки слов, не зная, где их клеить или вязать.

Трудно стало жить. Ложка за щекой застревает. Каша мимо рта течет. Ветры-воры по квартире гуляют. Кошки ноги царапают. Злыдни-дети покоя не дают. Кабулема полная одолевает…

Через какое-то время бабушка вдруг почувствовала себя лучше. Кости как будто утихли. Ноги могли стоять. Сила появилась в руках. И даже мысли стали превращаться в понятные слова. А главное было то, что ей стало ясно: скоро отсюда уезжать. Самой ли, с мужем или таксистом, но уезжать навсегда. Вещей она уже не собирала, узелков не вязала и всякую дрянь по коробкам не рассовывала. Зачем?.. Там, дома, всё есть. Там ничего не надо. Всё лишнее. Только то, что ты и что в тебе. Только это и брать. А всё остальное мешать будет.

«С пустыми руками идти легче! — глядя на снежинки за окном, мечтательно думает бабушка. — Пора. Нельзя опаздывать. Отец ругать будет. Муж недоволен. Дети плачут. Надо спешить».

Как-то ранним утром она проснулась от шума. Какая-то толкотня шла в шкафу. Как будто дети внутрь залезли и пихаются… Или под столом это?.. Нет, вот уже в коридоре бегают… Смех, шепоты, хохоточки… Наверно, дети-бандиты в школу не пошли, в прятки играют… А может, заперлись в шкафу и открыть не могут?…

Она в голос позвала их, но никто не ответил. Никого. Она села в кровати. И увидела над собой серую длинную тень. Стоит над кроватью, пристально смотрит, руками шевелит. То ли крестит, то ли зовет. Бабушка приглядывается: что такое?.. Нет, стоит, не уходит. Руками-рукавами медленно водит. Муж — не муж… Внучка — не внучка… Серая и сердитая, видно… Торопит:

— Вставай!

Даже чулки не дала натянуть:

— Пошли, ничего уже не надо!

— Как не надо? — упирается бабушка, заветный узелок из-под матраса вытаскивая.

Тень узелок отняла и на пол бросила. Потом бабушку крепко за плечи схватила и из постели вытянула. По ребрам бьет, в спину толкает:

— Пора!

«Таксист, наверно, — думает бабушка под тычками. — Сволочь… Не терпится ему!.. Не видит — идти не могу?»

Хотела крикнуть: «Не торопи! Счетчик включи!» — а вышло птичье:

— Чет-чик! Ют-чи!

Тень начала гонять её по комнатам. Взашей тащит к окнам, где задвижки прибиты гвоздями. Вдоль стен гонит. Вокруг стола вертит. Что-то кричит. А слова у бабушки то в ногах, то в желудке, то в темени отдаются. Как будто по всему телу маленькие рты распахнуты и зло что-то кричат. «Что? Когда?» — смятенно ищет бабушка выход.

Вдобавок в комнату откуда-то ворвалась шалая черная птица и тоже стала панически шарахаться по стенам, биться под потолком. Звенит в абажуре, путается в занавесках, проскакивает черным комом, задевает крыльями.

Бабушка в страхе слушала перебранку тени и птицы:

— Лови мяч!

— Еще удар!

— А скалкой по скулке?

— А моталкой по болталке?

Наконец, тень утащила бабушку в коридор, усадила её на табурет в прихожей, приказала:

— Тут ждать! — а сама, обвившись вокруг дверной ручки, змейкой ушла в замочную скважину.

Сидя у вешалки и чутко ко всему прислушиваясь, бабушка в замешательстве теребила подол халата. Кого ждать?.. Неизвестно. Кто-то придет. Надо встретить, хорошо встретить… Угостить… Гость издалека… Что-то важное должен принести. Или, наоборот, унести?.. Ничего не пожалеть… А что есть?.. Ничего. Вот один костыль — и всё…

Ждать стало невмоготу. Бабушка украдкой костылем ткнула входную дверь. И дверь вдруг открылась! Из неё пахнуло темным холодом. Надо идти.