Михаил Гиголашвили - Тайнопись

— Жарища-ща! Душнота-ата! — вопил он, отбиваясь от водяных гадин.

И всё время почему-то лез в башку Черный Пастырь, служивший свои обедни в пещере Сакаджиа, куда со всего Кавказа собиралась нечисть послушать своего верховода. Этот Черный Пастырь был из благородного рода тех мощных демонов-ангелов, которые когда-то жили на небе, но за дела свои были сброшены в тартарары. Раньше его звали Дагон, он имел четыре крыла, человечье лицо и помогал роженицам, больным и убогим. Но потом имя свое утерял, крылья усохли до квелых придатков, а морда превратилась в угрюмую дряблую маску.

В полнолуние он читал пастве короткие, но страшные проповеди, глядя перед собой шальными глазами, полными светлой влаги.

Иногда он возникал в облике короля на осле, иногда — в виде вставшей на дыбы свиньи, иногда — голой девкой с клеймами на отвислых грудях. Его лапы были прижаты к бокам вроде индюшачьих крыльев. Один рог всегда тлел и чадил. Злобно-суровый, он раз за разом лишал бесов каких-нибудь надежд:

— Ваша дорога идет вниз, вниз, вниз! Вы были людьми, зверьми, а теперь вы — бесы во веки веков, и нет вам дороги назад! — зловеще предрекал он неминуемый конец. — Ваше будущее — в мокрице! В дерьме и слизи!

Демоны начинали недовольно шуметь, выть, топать вывернутыми ступнями, звенеть копытами, но Пастырь, надежно защищенный от всего земного, брызжа горячей горькой слюной, возбужденно продолжал поносить их, уверяя, что его мохнатое величество блядомудрый Бегела давно забыл и думать о них, обрек на смерть, отдал в заклад духу Задену и выкупать не собирается. А дух Заден только и ждет своего часа, чтобы окунуть их в кипящую лаву и стереть в огненную пыль.

Черный Пастырь запугивал, сеял страхи и панику и никогда не скрывал своего презрения к пастве:

— Вот вы, вечно голодные, пустые, лживые и грязные выжиги — кому вы нужны? Завтра вы станете гнидами и вшам, потом падалью и навозом. Думали вы об этом? И думать вы не в силах — у вас вместо мозгов дерьмо и слизь! Вы были мелкими, подлыми и дрянными людишками и поплатились за это. Вы были горды, завистливы, похотливы, лживы — и вот расплата за всё! Земля вздохнет свободно, когда вы уйдете с нее прочь! Вам одна дорога — в гной и перегной! Ни в небе, ни под землей, ни в зените, ни в надире — нигде нет для вас места! Вы одиноки, как камни! И даже в аду, где плавятся души и тлеют сердца, где огненные скребки скоблят влагалища развратниц и каленые сверла буравят задницы суккубов — даже там вы не нужны, даже там нет для вас угла и угля! — гремел он, оборачиваясь то дымом, то зверем, переходя от одного беса к другому и глубоко заглядывая в их красные, налитые страхом глаза.

Сборище металось и пищало. Ужас реял в воздухе. Не было сил ни понять, ни спорить, ни бежать. Шабаш ходил кругами, кольцами. А Черный Пастырь вопил со своего щербатого вонючего каменного амвона, хлеща толпу щупальцами, которые вдруг вытягивались из его лап:

— Ваше рождение проклято, а судьба запечатана! Не ради вас в древние времена огненное яйцо земли покрылось дымами, из которых изошел воздух, породивший воду, которая остудила яйцо и превратила его в твердь! Не для вас встает каждое утро царица Барбале, а однорукий бог Квирия вскапывает поля и собирает урожай! Вы — никто! Вы — тлен и грязь, пни и коряги! Вас следует корчевать и жечь! И лгут те, кто говорит, что вы можете подняться до человека или выше человека! Никто, никогда, нигде еще не видел таких бесов! Вы — пустые оболочки грязи, помойки для падали, колодцы мрака, рвы заразы! Будь проклято ваше мертвое семя! Да оледенеют матки ваших матерей! Да задохнутся блевотиной ваши отцы! Да падет соляной дождь на ваших недоносков!

Сборище выло и царапалось. Ведьмы бились в истериках. Бесы лезли в щели и камни. Дэвы в ужасе закрывались могучими лапами, рыдая навзрыд. Дико и тоскливо вопили тощие, потные, косматые ламии — феи кошмара. Всегда в тоскливой лихорадке и жестоком ознобе, они молили демонов убить их, прекратить их муки, но никто не поднимал на них копыт — не до них, когда всё рухнуло и близок конец!

А Черный Пастырь торжествующе выхватывал из толпы какого — нибудь босоногого бесенка и, громыхнув:

— Вот — вы! И нет вам исхода! — швырял его оземь с такой силой, что у того лопался череп и оттуда вываливалась зеленоватая гниль.

И шабаш катался в копытах у Черного Пастыря, который сек паству бычьими жилами и кропил кровавой мочой.

Потом он принимался за ведьм. Про них он всегда вещал много и охотно: