Михаил Гиголашвили - Тайнопись

Его вдруг затошнило. Бросив крыло, он согнулся до земли. С каждым спазмом казалось, что вот сейчас он вылезет из шкуры и голый, с мокрым липким телом, уйдет в землю, превратившись в слизняка или мокрицу.

Джунгли из темноты наблюдали за ним.

— Подыхает, — заметила с дерева обезьяна, беспечно грызущая банан.

— Туда ему и дорога! — зашипела змея.

— Может, рожает? Может, рождается? Может, уже родился? — защебетали птицы, предусмотрительно сторонясь змеи, которая поблескивала капельками глаз.

— Они вообще не рожают, — медленно произнесла панда из бамбуковых зарослей, меланхолично пережевывая зеленые побеги. — Они кладут яйца.

— Какие яйца? С чего ты взяла, ленивая? — заспорили обезьянки, запуская в панду огрызком банана.

— Я?.. Да я их столько повидала за свою жизнь!.. — обиделась панда, не спеша, с закрытыми глазами, дотягиваясь до самых молодых побегов. — Один бесенок даже жил рядом со мной на дереве. Иногда впадал в спячку и падал вниз.

— Рожает, рожает! — щебетали колибри, забыв о змее.

— Отойдите — он больной! — резонно посоветовал крутоклювый попугай. — У него чума! Ну его! Чужак! Чумак! Сучар!

Сквозь мучительные приступы рвоты бес слышал эту болтовню.

— Заглохните! — огрызнулся он. — Вас не хватало! Чего? Разом всех передушу-шу!

Услышав это, все настороженно замолкли. Только змея шевельнулась на ветке.

— Вот ты нужна! — схватил ее за голову бес. — Веди к папоротнику, не то наизнанку-ку! Скользкая гадина! Гадища-ща!

Змея стала выкручиваться и отнекиваться, но, получив удар по глазам, бессильно повисла с высунутым жалом, давая понять, что готова подчиниться. Он двинулся сквозь кустарник. Шел, прихрамывая и ощущая зуд в раненом крыле. Его лихорадило. Болело темя. Было почти так же скверно, как ко — гда-то в трупе лошади, куда он было залез, спасаясь от двух сметливых отшельников, которые погнались за ним почем зря. Джунгли возмущенно шуршали вокруг. Змея упруго двигалась в его лапе, головкой указывая путь.

Больше всего беса злило то, что деревенские гады напали без предупреждения. Могли бы просто сказать, чтоб он ушел — и он убрался бы сам, без драки. Мало места, что ли?.. Вон, сколько пустых гор, степей, всей нечисти места хватит… Если драться друг с другом — люди одолеют. Да и отвык он в плену от склок и потасовок.

Но там, в шкафу, было тесно и темно! Донимали вши и блохи, которых он травил своим дыханием. Залетали пчелы и мухи. Иногда ведьма — крыса, подруга хозяина, засовывала свои седые усы в створки шкафа, оглядывая ярко-желтыми глазами старое окаменевшее дерево, из которого был сбит этот гробовидный шкаф еще Учителем Учителя шамана. Желтоглазая ведьма являлась когда хотела, обычно глубокой ночью, чтобы исчезнуть перед зарей. Не обращая внимания на двойника, она обшаривала пещеру, рыскала в очаге и на полках, потом садилась у изголовья шамана и что-то свистела ему в спящее ухо, отчего тот морщил лицо, как от мух, а двойник колыхался в злобе, но ничего поделать с наглой чертовкой не мог. Бывало, шаман отвечал что-то во сне. И тогда крыса притихала и слушала его настороженно и почтительно.

Еще, когда хозяин бывал в лесу, а его двойник бродил по ледникам, в пещеру стал наведываться один наглый дьяволенок. Он шмыгал по углам, пытаясь что-нибудь украсть, разбить, искусать или изгрызть, но всё было заговорено так крепко, что дурачок только опалял себе шкуру, резался о ножны, получал шишки от хрустального яйца, которое само прыгало ему в лоб, или визжал под ударами злой колотушки. Бес, запертый в шкафу, через щель просил его сообщить сородичам, что он в плену и просит о помощи, но дьяволенок только прыскал со смеха и стучал хвостом по вековым дверцам шкафа.

Наконец, змея зашипела и встала торчком. Впереди — большое болото. Вот среди тростника торчат листья ветвистого папоротника.

— Ищи самые молодые побеги! — приказал он змее.

Проплутав по болоту, они нашли свежую поросль. Он отшвырнул змею, принялся рвать нежные мясистые стебли и собирать в кувшинку сок, выступавший на сломах. Стебли он жевал, а соком смазывал раны.

Вдруг он услышал чей-то гневный шепот. Присев от неожиданности, осмотрелся… Невдалеке, в болотной жиже, копошились две ведьмы. Они были чем-то озабочены.

— Не бойтесь! Вы не нужны! — крикнул он.

— Кто это кого боится? — презрительно зафырчала одна, а вторая добавила:

— Бояться надо тебе, калека! Образина!

— Я ранен, помогите-те-е! — миролюбиво сказал он, пытаясь одновременно и удерживать вывернутое крыло, и мазать рану соком.