Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Он смотрел на ветхое здание, что-то вроде больницы, на другой стороне улицы; люди заходили в одну дверь, а выходили в другую, уже с едой в руках. Присоединиться бы к ним, но нет, опасно: там, внутри, могут спросить имя, потребовать документы, возможно, удостоверение.

Он поставил сумку с вещами на край тротуара. Мимо быстро шагали богатые американцы с креветочно-розовыми лицами, от них несло одеколоном, и смотрели они прямо сквозь него: по глазам никак не поймешь, замечен ли ими вообще остановившийся на обочине человек. Он ощущал в себе какой-то необыкновенный дар. Пришла мысль: посмотрись он сейчас в зеркало, возможно, никакого отражения там и не оказалось бы.

Собственная невидимость приятно волновала. Должно быть, неведомая сила заключается в способности оставаться незамеченным при свете дня на людной улице. Для проверки нового открытия он выбрал пожилую женщину. Идет одна, опирается на палку. Пристально заглянул старухе в глаза, заулыбался во весь рот, готовый в случае чего броситься бежать, однако ее взгляд прошел точно сквозь него. Для старухи он, выходит, даже не привидение. Так вот почему удалось тогда преодолеть весь долгий путь от терминала, и никто к нему не обратился, ни о чем не спросил. Человек, лелея свой секрет, теперь шел вперед смело — зрячий в городе слепых.

У нищих он научился забираться в контейнеры с мусором и находить съестное. Ранним вечером, в час закрытия рынка, каждый чем-то, да мог поживиться. Удивительно, как люди запросто выбрасывают все такое спелое, свежее, только-только купленное! Он набивал свою сумку бананами, яблоками, вареным и жареным мясом, хлебом, булками. Никто не обращал внимания. Ну и дела — невидимка! Даже для бродяг.

Первую ночь человек провел на улицах, едва передвигая ноги и клюя носом, шагая и практически засыпая, стараясь идти следом за какой-нибудь тенью, нагруженной вещами. Он не осмеливался последовать примеру многих нищих и свернуться на крыльце; к рассвету трясся в парке, выходящем на море, а рядом какой-то пьяный блевал в кустах.

В тот же день, только позже, нашлось жилище. Большую часть утра человек следил за двумя мужчинами и женщиной. Они выглядели моложе и опрятнее остальных нищих, занятых поисками еды, и у них был такой вид, будто все им достается легко, — вот это и привело его в восторг. Богатые американцы давали женщине деньги, и потом она делилась с мужчинами. Какие у них свернутые одеяла на спинах, а тем более — проволочные тележки! Да, вот высококлассные попрошайки, умные, быстро передвигающиеся. Когда они отдалились от рынка, человек решил держаться поодаль, не теряя их из виду. Мужчины и женщина шли вдоль берега, проходили под магистралью, укрепленной на опорах, и мимо зеленых насаждений парковой зоны. Во влажном мглистом воздухе — не сказать, чтобы шел дождь, но и на туман не похоже — очертания фигур были размыты, отчего они кривились и дрожали, словно завитки дыма.

Миновав док, бродяги приблизились к промышленной зоне с железнодорожными сортировочными станциями, окруженными с обеих сторон пакгаузами, депо и фабричными цехами. Однако территорию окутывала та самая жутковатая американская тишина: ни молотков, ни визга пил, ни людских голосов. У зданий выстроились ряды новеньких машин, а единственным человеком в поле зрения был водитель за рулем одинокого пустого вилочного погрузчика. Лишь громко шуршал полиэтилен, которым люди в этой стране накрывают отходы своей жизнедеятельности.

Дело тут обстояло примерно как с мусорными ящиками. Чего только американцы не выбрасывали! Ржавеющие механизмы, старые лодки и машины — слегка подремонтировать их, и они снова на ходу; хорошая древесина — все оставлено на виду, кто хочет, приходи ночью и забирай. Везде, куда ни глянь, — ценные брошенные вещи, отчасти скрытые травой: еще годные шины, автомобильный аккумулятор, длинная металлическая стремянка, разные холодильники, деревянные поддоны, детское сиденье для машины, пара баллонов для сжатого газа, небольшой тягач с разбитой вдребезги кабиной и абсолютно целым мотором. Штука, по-настоящему необходимая в этой стране, — это грузовике большим кузовом, чтобы можно было собрать никому не нужное добро.

А впереди попрошайки переходили небольшой пустырь, над которым сходились и перекрещивались линии эстакады. Вдали густо торчали мачты, виднелись радиолокационные установки и мост, переполненный транспортом и проходящий вроде бы над широкой водной полосой. Человек, следовавший за женщиной и мужчинами, заметил метрах в пятистах от себя, как они пересекли одноколейную железную дорогу, вскарабкались по земляной насыпи и скрылись в тени под мостом.