Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Я прочла заметку в «Таймс». Насчет девочки — ужасно, но написанное о тебе порадовало. Они даже извинились, а такое нечасто случается, все говорят.

У нас просто сумасшедший дом. Давай я не приеду за Финном севодня вечером, пусть он у тебя останется, а? Может, смогу забрать его завтра, но точно пока не знаю. Зависит от здешней степени сумасшествия. (Чикаго!)

Том, со страхом ждавший одинокого вечера, заполненного угрызениями совести, ответил, что будет рад оставить Финна на несколько дней, и пусть Бет не волнуется. Он собирался зайти на сайт «Таймс» и тут услышал донесшийся снизу крик Финна.

— Ой, нет, нет! Ай, Душечка! Плохая собачка! Плохая! Папа!

В гостиной щенок, рыча, расположился в гнездовье из рваной бумаги.

— Что случилось?

— Просто я в туалете был… — Финн поднял собачку и прижал ее к груди, испуганно глядя на отца. — Это очень-очень плохо, да?

— Нет, Финик, нет.

По лицу сына Том понял: ребенок страшился чуть ли не умерщвления своей любимицы за то, что она сотворила с произведением миссис Троллоп «Домашние нравы американцев». Том поднял изжеванный клочок:

«Идея книги все равно ни к черту, — подумал Том. — Фанни Троллоп — чепуха». Он рассмеялся.

— Это собака — литературный критик. И собака-патриот, Финн. А куда ты, кстати, убрал ее еду?

— У, друг! — Плечи Ласаро, обычно понуро опущенные, теперь тряслись от смеха. — Знаешь, как он звать тебя? Онассис. — Смуглое рябое лицо мексиканца никогда еще не было столь оживленным.

— Смешной тип. — Чик резко и смачно сплюнул на асфальт.

— Он заставить тебя купить дерьмовый посудина.

Оба посмотрели за верфь, на паровую баржу, темный силуэт которой заслонял все прочие суда.

— Он не «заставить». Мы с ним заключать сделка. Ему выгодно, мне выгодно.

— Он выгодно, друг. Он всегда выгодно.

— Не знать ты ни хрена. У меня право владения.

— Ему выгодно с налоги, у тебя только с проблема и выгодно. — Ласаро чуть снова не расхохотался.

— Что имеешь в виду?

— Он по уши в дерьме — экологи, береговая охрана, да еще городские власти. Дамочка писать письмо, говорить, баржа ей вид поганить. Дон сказать на той неделе — собираться вытащить свою посудину на буксире в море, далеко, очень далеко и потопить ее. Только бояться — береговая охрана заметить.

— Тогда распрощаться он с хороший цветной металл, — презрительно ответил Чик. — Есть латунь. Есть медь. Есть свинец. Плюс баржа сам. Следи за расчет!

— Только проблемы и есть, друг.

— Бизнес есть.

— Экологи приходить, смотреть. Береговая охрана, и из город тоже. Надувать он тебя ради свой выгода.

Чик недоверчиво хмурился. Потом вроде поверил — и снова разуверился. Его бесила глупая ухмыляющаяся физиономия Ласаро. Китаец прикрыл веки и с усилием растянул губы в улыбке.

— Может, он так считать.

— Говорить я тебе, друг, конец месяц, Дон требовать плата за швартовку, минимум тысяча доллар. Ты не платить, он приказать — вышвырнуть этот козел с моего судна! Ты владеть! Делать надо что-то! Как ты уметь крутиться? Он нагреть тебя!

— Дон так говорить?

Том совершил вылазку в университет — настоящий полет на малой высоте, когда ты засечен неприятельским радаром. На фоне горы Рейнир кампус, залитый лучами февральского солнца, смотрелся не по сезону мило. Том шел быстро, опустив голову. Он — движущаяся мишень.

Огонь зенитной артиллерии настиг его в Пейделфорд-холле, при входе в лифт. Расс Ван Стрэнд тоже ехал наверх. Доцент отыскал чрезвычайно интересную царапинку на лакированной деревянной панели и подвергал ее всестороннему семиотическому анализу. Небольшой ярко-фиолетовый рюкзак Ван Стрэнда, туго набитый не то книгами, не то продуктами, выглядел новехоньким. Двери лифта задвинулись, и доцент пробормотал:

— Рад снова тебя видеть.

Не найдя подходящего ответа, Том спросил:

— На прогулку собрался?

— Нет, а что?

— Ну, так упаковался.

На третьем этаже Ван Стрэнд пулей вылетел из лифта, словно борзая, несущаяся за электрическим зайцем. Он свернул направо, Том налево. Унылый пустой кабинет, чисто вымытый за время отсутствия своего владельца, вызвал в памяти неприятное воспоминание о мрачноватом рабочем месте Пола Нэйджела в департаменте шерифа округа Кинг. Том написал на листе бумаги график приемных часов и кнопками прикрепил его к доске объявлений за дверью, а рядом с графиком поместил небольшую приписку, гласившую: «Начало занятий по расписанию с 03.02.00». Затем оповестил по электронной почте одиннадцать своих студентов, будущих магистров искусств, посещающих семинары по литературе. Потом снял с полки «Сестру Керри» и делал вид, что читает Драйзера, пока собирался с духом перед тем, как пересечь коридор и зайти к Бернарду Голдблатту.