Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Том, пошатываясь, прошел наверх, сел за кухонный стол и закрыл лицо руками. Торжество жизни в комнате Финна должно бы было его приободрить, однако бодрости он не ощущал. Пятно на земле, голубая клеенка, веревка, завязанная узлом, — едва ли все это ушло вместе со сном. А вдруг сон и не закончился?.. Запах чувствовался по-прежнему — густой, жирный аромат, — в первый момент его можно спутать с благоуханием какой-нибудь невероятной гибридной дамасской розы. Возможно — во всяком случае, такая возможность не исключена, — началась третья часть кошмара, и Том вскоре проснется от собственного крика уже в новом эпизоде, причем каждый последующий кусок будет обладать обманчивой реальностью теперешнего.

Надо развязать узел и узнать, кто завернут или что завернуто в клеенку. В бесформенном свертке запросто могут оказаться слипшиеся, смердящие части расчлененных тел: туловище одной жертвы, обрубок ноги другой. Если и есть там какая-то часть трупика Хэйли Топольски, то явно содержимое свертка этим не ограничивается. Да, Том проявил потрясающую невнимательность в тот вечер, но неужели только отсюда происходит острое, гложущее чувство вины за случившееся с девочкой, пусть даже во сне? Или это из-за Финна? У ребенка ведь не стало семьи, она погибла из-за легкомыслия и небрежности отца, точно растение, которое забывали поливать. «Да» — следует ответить на первое предположение, и «да» — на второе. Однако остается еще нечто большее и худшее.

Невинным людям не снятся сны убийц.

— Папочка?

Том понятия не имел, давно ли Финн стоит на пороге. Мальчик держал на руках мишку и казался напуганным. То были не обычные ночные страхи, что исчезают, стоит лишь покрепче обнять малыша. Финн боялся отца. Встревоженное заспанное личико ребенка побелело, глаза широко раскрылись. Финн будто бы все знал.

— Что такое? — вырвалось у Тома из пересохшего горла.

Не успел мальчик ответить, как мишка стал корчиться и пищать.

Бет проснулась первой. Она лежала тихонько и рассматривала Роберта — насколько удавалось разглядеть его в предрассветных сумерках, к тому же одним глазом. По-мальчишески растрепанные волосы, густые и светлые, неровной челкой падали на лоб. Выражение легкой насмешки застыло на лице, словно губы умели улыбаться лишь иронически. Бет прислушалась к напоминающему шум прибоя гудению первых машин на скоростной автостраде и нашла Роберта без очков невероятно привлекательным, почувствовала себя недостойной этой красоты. Так, бывает, проснешься в номере отеля, а тебе по ошибке принесли на завтрак деликатесы, предназначавшиеся другому человеку, однако кушанья от этого не становятся менее заманчивыми. Бет осторожно вытащила руку из-под одеяла, взглянула на часы. Времени оказалось больше, чем хотелось бы.

Она шепнула:

— Роберт…

Ни звука. Ресницы у него тоже светлые-светлые.

Женщина попробовала еще разок:

— Роберт, милый…

Открылся один глаз. Потом другой. Роберт широко улыбнулся. Он совершенно — как приятно! — не удивился, увидев ее.

Бет улыбнулась в ответ и спросила:

— Помнишь Чикаго?

— Томас?

На другом конце провода не говорили, а хрипло шептали.

— Да, слушаю.

— Пол Нэйджел. У меня инфекция. И кое-какие новости. — Судя по его тону, можно было решить, что звонит он со смертного одра. — Хэйли обнаружили.

«Так я и знал», — подумал Том, а вслух спросил:

— Она жива?

— Нет.

— Ох…

— Мерзкие подонки. Бросили тело в ручей около озера Мозес. Оно по другую сторону гор. Останки принесло течением только сегодня.

— Вы сказали: бросили, они?

— Мужчина и женщина, если их можно так называть — я бы, например, не стал. Им от двадцати до тридцати лет. Белые. Нам известен номер машины и, по описаниям свидетелей, внешность преступников. Люди посчитали их родителями девочки. Вероятно, они действительно кем-то доводятся Хэйли, сейчас это выясняется. В Айдахо у нее вроде есть дядя. Над девочкой… надругались.

— Как мне жаль.

— О чем тут жалеть? — Шепот зазвучал гневно и нетерпеливо. — Вы свободны и избавлены от подозрений. Ах да, у вас даже имеется чертово алиби, хоть вам и ненужное, да и мне оно также ни к чему.

— Не понимаю вас…

— Первое января, девять ноль-ноль! Хэйли находилась в Эленсберге, установлено абсолютно точно. Она была жива, пропади все пропадом! А вы где находились, Томас?

— Я не…

— Ну да, да, конечно. Простите, забыл. Вы здесь были, в этом самом кабинете, разговаривали со мной.