Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Том спросил, извлекая никотиновую подушечку из упаковки:

— Где ты сейчас живешь?

— Место есть. Снимать.

— Просто знаешь, если тебе еще нужно где-нибудь…

Щенок зубами ухватил брючину Финна и дергал ее туда-сюда, мотая головой. Время от времени собачонка издавала тонюсенький рык, напоминающий звук маленького двухтактного двигателя на игрушечной модели самолета.

— Нельзя, Душечка, нельзя!

— Уанг-уанг-уанг! — Чик оскалил на Душечку кривые зубы, и она тотчас отпустила штанишки Финна и бегло что-то уанг-уангнула подрядчику по-китайски.

— Мороженое кто-нибудь будет? — поинтересовался Том, надеясь удержать свою внезапно образовавшуюся семью еще хотя бы ненадолго. — Кто за то, чтобы навернуть мороженого?

— Шахматы! — воскликнула Бет.

В Битве за Чикаго наступило затишье, и поздно вечером Бет с Робертом отправились поужинать в «Летучей рыбе». Вовсю гремела музыка, и им приходилось близко склоняться друг к другу, перегибаясь через узкий столик, иначе бы они не смогли разговаривать. Бет ела морского окуня в ананасах и подливку из анчоуса, Роберт — тайские крабовые котлетки с лемонграссовым майонезом. Платила Бет.

— Шахматы?

— Да. Сейчас я играю не очень, но в детстве неплохо умел. — Роберт наморщил нос, как всегда, когда строил из себя скромника. — У, когда я в четвертом классе учился, стал чемпионом штата Мичиган. Почти до национального турнира дошел, да в полуфинале продул тому индусику из Оксфорда, из штата Миссисипи. Радживу. Вообще я тогда был ботаник, но Раджив — тот был просто мега-ботаник! Носил толстенные очки, вот такущие, замотанные пластырем, и вслух болтал сам с собой всю игру. Думаю, стоило Радживу помаячить у меня перед носом часа четыре, чтобы я сразу понял: шахматы — не мое.

Роберт пошевелил в воздухе указательными и средними пальцами рук, заключая в кавычки слово «мое». Еще одна его привычка — дистанцироваться от собственных высказываний, закавычивая их. Однако молодой человек делал так нечасто, жест этот не был предсказуемым или раздражающим. Бетон вполне нравился.

— Теперь я просто для развлечения играю.

— И ты каждый день играешь с тем парнем из Сараево?

— Да, мы с Бранко поигрываем. Почти каждый день. И только по одной партии. Мы встречаемся на сайте для шахматистов, когда здесь одиннадцать утра, а у них в Сараево девять вечера.

— И сколько длятся ваши партии?

— Недолго. Минут тридцать, сорок пять.

— А я тебя за этим ни разу не застала.

— Мой брандмауэр действует. В реальном времени отслеживает местопребывание босса.

— Ага, и меня заодно ты все время водил за нос!

— Каждому ведь нужно о чем-то еще думать помимо аятоллы. Вот ты — что бы ты без Финна делала?

— Ты сказал — аятоллы?!

— А ты вспомни, как он свои рубашки застегивает под горло. Ох уж мне его костюмчики!

— О, он еще меньшее из двух зол. По крайней мере это тебе не полоумный Компьютерный Мессия.

Роберт точно воспроизвел, правда, тактично понизив голос, скрипучий смех Джеффа Безоса. Бет захихикала.

Роберт поднял руки — сдаюсь мол, сдаюсь — и сказал:

— Виноват, ни в коем случае не следовало о нем заводить речь. Давай не будем о Стиве, а то весь ужин пойдет насмарку.

— Хорошо. Так что там насчет твоего приятеля-серба, Бранко?

— Он парень остроумный.

— А, вы еще по телефону общались, да?

— Нет, я имею в виду его манеру играть. Я над ходами Бранко вечно ухахатываюсь.

— Разве можно смешно играть в шахматы?

— Ну да. — Ответ Роберта прозвучал несколько озадаченно. — Я и не разговаривал с ним никогда… Мы только вместе отвисаем.

— И выходят идеальные взаимоотношения. Когда просто с кем-то «отвисаешь».

Бет пришло в голову, что на протяжении последнего часа с небольшим она и Роберт как раз этим и занимались — «отвисали».

— И я того же мнения. Ну, слон D3-C4. Король G8-H8. Ферзь E4-F4…

— Шах и мат?

— Спасский сдал ту партию. В 1972-м, в Рейкьявике. Классическая встреча. Но не возникает особого желания пообщаться, скажем, с Бобби Фишером. Или со Спасским. — Роберт засмеялся. — Настоящие шахматисты — психи будь здоров.

На десерт съели одно на двоих мороженое с кусочками банана. Бет, на несколько сантиметров переставив ногу под узеньким столиком, коснулась колена Роберта. Ни один из них не придвинулся ближе, но положения они также не изменили. В принципе их ноги даже не соприкоснулись; соприкасались, думала Бет, скорее джинсы. Она не была уверена, заметил ли Роберт вообще этот контакт.