Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Хорошо посидеть одному в туалете. Финн аккуратно вытащил из носа порядочную козюлю и съел ее. В оконное стекло билась муха. А мухам снятся сны? О чем твои сны, если ты — муха? Замечательно думается в туалете. Финн спустил воду и крепко зажмурил глаза: он терпеть не мог смотреть, как клочок бумаги вместе еще кое с чем крутится в унитазе. Мальчик даже не знал почему, только уж очень противно это выглядело. В три года зрелище казалось ему страшным. Теперь было просто противно.

Финн порычал на свое отражение над раковиной, пока мыл руки. Глаза у него мечут смертоносные лучи, и зубы как у вампира. Он — Тварь Ночи. Может летать над крышами домов и заглядывать людям в окна, оставаясь невидимкой. Все зовут его мистером Смелым. Выйдя в коридор, герой расправил свой черный плащ и беззвучно заскользил по линолеуму. Вот он минует кабинет директрисы, а она даже не отрывается от компьютера, не оборачивается. Финн совершенно невидим, словно дуновение ветерка, словно сквознячок.

— Вот и Финн. Ты в туалете так долго был?

Опять та же улыбка. Вообще-то воспитательница нравилась мальчику, но из-за этой улыбки она становилась чужой.

Салли раздавала детям пустые молочные пакетики, бумагу и соломинки, через которые пьют.

— Будем делать пиратские корабли, — объяснила она.

Финн любил мастерить, особенно клеить. В течение нескольких минут ничего вокруг не существовало, лишь зубчатые лезвия пластмассовых ножниц восхитительно скрипели, разрезая плотную бумагу. Корабли — прекрасная вещь. Мальчик обожал кататься на пароме, и пока занимался своим корабликом, вспомнил о долгом-долгом плавании, совершенном прошлым летом вместе с мамой и папой. Они побывали в Канаде — в Виктории, и деньги там назывались по-другому, не как дома.

— Финн, ты слышал, что я сказала? — Салли подвинула стул и села совсем рядом. От нее пахло потом. — Я сказала… а, ладно, не важно. Расскажи мне, чем ты занялся.

— Делаю кораблик.

— Да, а вот сейчас ты с бумагой что делаешь?

— Паруса вырезаю.

— Все начинают с корпуса, Финн. Пакетики из-под молока…

— А я — нет. Я начинаю с парусов.

— Ладно, кораблик ведь твой.

Салли обняла его за плечи и прижала к своему пухлому телу. Финн словно попал в объятия к бегемоту. Крупная вязка шерстяной кофты царапала мальчику щеку. Он высвободился, опрокинув на пол молочный пакет.

— Финн? Все в порядке, милый?

— Я хочу сам, — ответил мальчик.

Воспитательница подняла упавший пакетик, встав с детского стульчика и хрустнув суставами.

— Хорошо. — Вид у нее был усталый, а улыбка короткая и едва заметная — наконец всегдашняя, обычная улыбка.

Когда она отошла, Финн сердито принялся за дело. Разрезал готовый парус надвое, взял соломинки, предназначавшиеся для мачт, покромсал на части. Отыскал среди них кусочки, подходящие для рук, ног и туловища человека-из-палочек. Голову он слепит из пластилина. Много разных ручек и ножек пришлось перебрать, пока не вышло то, что надо. Тогда Финн поднял руку.

— Эй, можно?.. Мне нужен клей!

— Положение ухудшается, — сказал Пол Нэйджел.

Детектив казался старше, чем запомнился Тому с первой беседы. Лицо, словно вылепленное из сырой глины, налитые кровью голубые глаза.

Было утро субботы, новое тысячелетие длилось уже девять с половиной часов. Даже если бы Нэйджел пил ночь напролет, вряд ли он выглядел бы хуже. Однако, похоже, не из-за встречи 2000 года лицо детектива стало таким измученным.

— Мам звонили и говорили, мол, видели вас на той тропе в феврале прошлого года. Двадцать восьмое число. Дата исчезновения Трэйси Гроу. Ее нашли мертвой в Айдахо, вы помните. И еще: вас видели там же семнадцатого ноября 98-го года, когда Николь Уэксмэн…

— Даже смешно. Я же вам объяснил, в понедельник я побывал там впервые за шесть лет.

— Так это ваше свидетельство, Томас, а другие люди сообщают другое.

— Я…

Мактюрк предупреждал: на предстоящие допросы ходить в сопровождении юриста, но Том пришел один. Ему казалось, что стоит только войти в здание суда вместе с адвокатом по уголовному праву, как неприятности сразу умножатся. Мактюрк не внушал симпатии, во время последней встречи он сунул счет за обед в новенькую папку с биркой «Дженвей», однако сейчас Том буквально жаждал его присутствия. Ощущение было такое, будто вместо твердой земли под ногами внезапно оказались болотные кочки и трясина, и куда бы ни ступил, обязательно по шею провалишься в черную жижу.

— Они ошибаются. Я не появлялся…