Джонатан Рабан - Как птички-свиристели

Притормозив у светофора на перекрестке улиц Первой и Пайк, Том увидел двух таких бродяг; они шли прямо перед его машиной. На одном была фуражка летчика-истребителя, на другом — чуть ли не настоящая ковбойская шляпа и прочие элементы старомодного костюма: цветной платок на шее, грубая куртка, джинсы и разбитые сапоги. За спиной у бродяги болталась гитара, он толкал тележку из супермаркета, нагруженную жалким скарбом, скорее всего общим для двух нищих. Со стыдом вспомнив недавние небрежные рассуждения о миллионах, Том отыскал кошелек, вытащил две двадцатидолларовые бумажки и опустил окошко автомобиля.

— Эй, ребята, вам не пригодится?

«Летчик-истребитель» шагнул к машине и взял деньги.

— Спасибо, приятель. Дорога мокрая, осторожно езжай.

Он помахал купюрами в воздухе, демонстрируя их товарищу, и тот, окаменевший реликт Дикого Запада, сделал Тому знак рукой — «о’кей!». Том поднял два больших пальца в ответ. Уличный фонарь осветил довольное лицо бродяги, и стало видно, что это выходец с островов Тихого океана, возможно, с Самоа. Когда загорелся зеленый, раздалось громыхание тележки по булыжнику тротуара, который вел к рынку на Пайк-плейс и мусорным бакам, где было чем поживиться. Самоанец, разглядев полученную двадцатку, прокричал:

— Удачи тебе, старик!

В удаче Том пока не нуждался. Новая американская жизнь — и теперь, восемь лет спустя, он удивлялся сохранившемуся в ней оттенку новизны — наступила, как если бы в детстве Рождество вдруг пришло летом. Женитьба и рождение сына явились большими подарками для Тома, человека, очень долго жившего в одиночестве, которое порой нарушали загулы и случайные связи, яркие, но призрачные, словно фейерверки в Ночь Гая Фокса. Работа (если так можно назвать должность преподавателя, ведущего творческий семинар для начинающих писателей и отмеченного фантом компании «Уэйерхойзер») избавила Тома от тихой паники и необходимости перебиваться скудными случайными заработками, и теперь он мог в полной мере наслаждаться неожиданно щедрыми и роскошными дарами жизни.

Приезжим из Лондона и Нью-Йорка его привязанность к городу могла бы показаться надуманной, однако ему действительно нравилось в Сиэтле, и неопределенность, присущая данному месту, Тома вполне устраивала. Не мегаполис, но и захолустьем не назовешь. Город, хотя и удаленный от центра — северо-западное побережье Тихого океана было чем-то вроде Внешних Гебридских островов для Британии, — одновременно находился в самом сердце большого мира. В этом смысле и Лондон парадоксальным образом казался «периферией», если воспользоваться словечком Скотт-Райса, которое Дэвид то и дело применял именно к Сиэтлу. Только в Сиэтле (и больше ни в одном из прочих американских городов, виденных Томом) действительно существовало собственное здесь. Здесь, где серебристые чайки мешали водителям, все улицы вели к морю, а старинные здания явно строились людьми, страстно увлекавшимися архитектурой Древнего Рима; здесь, где буйная растительность — ежевика, виноград, разная зелень — упрямо вылезала из любой трещинки на каждом пустыре, будто бы наперекор неоправданным римским амбициям основателей города.

Живя в Ислингтоне (в действительности — Холлоуэе, но все соседи утверждали, что это Ислингтон), Том никогда не испытывал подобных теплых чувств по отношению к Лондону, близкой столице. По-настоящему дома он ощущал себя в Лондоне, описанном в викторианских романах, в Лондоне «Тоннелей», его первой книги, и даже кратковременное вторжение, скажем, на Пентонвилл-роуд образца 1980 года заставляло Тома чувствовать себя беженцем. Он нервно шмыгал от магазина к магазину, практически ничего не замечая вокруг и подняв воротник до самых ушей, а потом поспешно скрывался в квартире с видом на Арундель-сквер, стремясь очутиться поближе к своей темно-зеленой печатной машинке «Оливетти», к переполненной пепельнице и Лондону года приблизительно 1850-го, городу Сент-Джайлских притонов и трущоб, где погиб Билл Сайкс из «Оливера Твиста» и началась великая эпидемия холеры 1849 года; городу Джека Блэка, королевского крысолова, городу Тайберна и Маршалси [21] Тайберн — место публичной казни в Лондоне, Маршалси — лондонская тюрьма. , а также старого клуба «Гаррик» [22] «Гаррик» — лондонский клуб актеров, писателей и журналистов, основан в 1831 году. на Кинг-стрит, куда захаживали Теккерей, Троллоп [23] Антони Троллоп (1815–1822) — известный английский писатель викторианской эпохи. и Миллс [24] Джон Эверетт Миллс (1829–1896) — английский художник-прерафаэлит. … По этому туманному миру грязноватых пабов, нищенских съемных квартир на окраинах и благоухающих гостиных Вест-Энда Том, при прочих благоприятных условиях, перемещался уверенно, с видом важного и несколько самодовольного горожанина. А вот Лондон за двойным оконным стеклом продолжал оставаться дымчатой серой тайной.