Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Ты смущаешь мистера Мак-Грегора, – запротестовала его жена.

– Так ему и надо, пусть смущается.

– И вдобавок ты преувеличиваешь, – сказала она.

– Я преувеличиваю, Мак-Грегор? – спросил Асквит.

Но Мак-Грегор решил не сдаваться.

– Зачем вы нападаете на ученых? – сказал он. – Хватит с них научных проблем, к чему им еще другие?

– Если вы не займетесь этими другими проблемами, – сказал Асквит, – от вашей науки ничего не останется. Вам так же нельзя уклоняться от политической ответственности, как и нам, хотя мы ничем не лучше вас. Утешайтесь этим. Самые бесполезные люди на земле – это дипломаты, и мы с Гарольдом хороший тому пример.

– Если вы намерены приняться за меня, Джон… – начал Эссекс.

– Не стану я щадить вас! – вскричал Асквит. – История не знает более зловредных людей, чем дипломаты, Гарольд, и самые мерзкие из них – английские дипломаты, потому что они не вымирают. Всегда находится еще один Эссекс и еще один Асквит, и когда мы отправляемся на небо или в ад, мы и там становимся легатами бога или чорта и продолжаем заниматься дипломатией.

– Не богохульствуй, Джон, – сказала Джейн Асквит.

– Да посмотрите на мой род; это самый преступный род во всей Англии: сплошь одни воры, плуты, грабители, лгуны, придворные и потаскухи, начиная с Анны Годстоун, которая отказалась от честной жизни лондонских трущоб ради милостей обожравшегося распутного короля. Так появились Асквиты, и с тех пор они всегда были дипломатами.

– А теперь ты говоришь гадости, – кротко и безнадежно сказала Джейн.

– Прости, Джейн, но я стараюсь вознаградить Мак-Грегора за его смущение. Я объясняю ему, что дипломаты хуже бедных желчных ученых. Если тебе не нравится моя собственная родословная, я могу начать с папского двора, с колыбели современной дипломатии. Это наилучший пример, ибо где же было зародиться нашему ремеслу, как не в смердящей грязи средних веков.

Эссекс запротестовал: -Я не видел вас пять лет, Джон, и не успели мы сказать двух слов, как вы уже обличаете папизм. Что общего между папизмом и дипломатией, и к чему вы приплели его?

– Разве папские легаты не были первыми дипломатами? – спросил Асквит. – Разве мы не унаследовали каноны дипломатического ремесла от папских легатов в Риме?

– Что за чепуха, – сказал Эссекс. – Первыми великими дипломатами были писатели, философы и патриоты: Данте, Боккаччо, Петрарка.

– Безнадежные дилетанты! – возразил Асквит. – Настоящими профессиональными дипломатами были Борджиа и Медичи. Они опутали всю Европу сетью церковников и папских шпионов, и вот от них-то мы и произошли. Единственный стоящий человек того времени – Макиавелли, а посмотрите, как его все поносят. И только венецианские купцы внесли в нашу профессию крупицу честной крови.

– Вот еще! – сказал Эссекс. – Купцы!

– Это были честные и просвещенные республиканцы, – сказал Асквит. – И к своим решениям и действиям они не подмешивали папского ханжества и лжи. Их доклады венецианскому сенату служат образцом ясности и точности, и ни один из них не был папским агентом.

– Чего вы взъелись на папизм? – сказал Эссекс.

– Я взъелся на дипломатию. – Асквит поднялся, долго искал свой кисет, нашел его наконец в рабочей корзинке жены и стал набивать трубку, просыпая табак на скатерть. – Первый дипломат, который прибыл в Англию, доктор Родериго Гандесальви де Пуэбла, был папским шпионом. Но в то время мы знали, как следует обращаться с иностранными дипломатами. Генрих VII спускал на них собак и время от времени колотил бычьим мослом. Будь у нас побольше таких королей, как Генрих VII, не было бы Аахенского договора, подписанного через триста лет после его смерти, и не были бы узаконены дипломаты – все эти послы, посланники, полномочные представители, нунции и прочие люди с хитроумными титулами, наделяющими достоинством самых бесчестных негодяев. Мы пользуемся правом экстерриториальности, мы стоим над странами, в которых живем, мы богаты, уважаемы, красноречивы, остроумны, лживы, коварны, бесчестны и наглы, и мы успокаиваем свою совесть тем, что наша деятельность узаконена и носит пышное название. Дипломатия! Позорное пятно на деяниях человеческих!

– Если ты кончил, Джон, – заметила миссис Асквит, вставая, – то я сварю кофе.

– Он еще хуже, чем был, – сказал ей Эссекс.

– Он очень тоскует по дому, – ответила Джейн Асквит.

– Пойди, приготовь кофе, – сказал Асквит жене, а сам улегся на диван и стал пускать к потолку клубы табачного дыма.