Джеймс Олдридж. - Дипломат

– Он злится от обиды и бессилия, – сказала она, – и я отлично его понимаю.

– Он ставит себя в глупое положение. Кэтрин кончила смазывать колени. – Выйдите, я переоденусь, – сказала она, – и возьмите с собой эту трещотку.

Мак-Грегор повернулся спиной и стоял так, пока Кэтрин надевала клетчатую юбку.

– О чем эта цыганка болтает? – спросила Кэтрин. – Да уйди ты, ради бога. – Пируза, смеясь от удовольствия, разглядывала юбку Кэтрин. Потом подхватила с земли ее разорванные лыжные штаны и с громким смехом пустилась наутек, позвякивая браслетами, сверкая зубами и веселыми озорными глазками.

– Ну вот, она украла мои штаны, – сказала Кэтрин. – А зачем вы их бросили? – Мак-Грегор засмеялся. – Зато вы совсем пленили ее. Она все время восхищалась, какой у вас маленький носик, какие красные-красные губы и какая нежная кожа. Она сказала, что у вас такое лицо, как будто его вылизал котенок.

– Курды говорят по-персидски?

– Нет, но их язык очень похож на персидский.

– Она говорит так, как будто читает какие-то непонятные стихи.

Вошел Эссекс и, заметив мешки, сказал, что никак не думал снова увидеть их.

– Что-нибудь украли? – спросил он.

– Кое-что из провизии, – ответил Мак-Грегор.

– Я нашел одного курда, который знает несколько слов по-немецки, но он только ухмыляется и говорит: «Achtung», когда я его спрашиваю, почему нас здесь держат. Неужели ничего нельзя сделать, Мак-Грегор? Так-таки ничего?

– Например, что бы вы хотели?

– Не знаю, но не в моих привычках сидеть сложа руки и подчиняться обстоятельствам. И я не намерен привыкать к этому. – Эссекс уже поостыл немного.

Мак-Грегор тоже заговорил более примирительным тоном: – Мы сейчас не можем поступать по-своему. Имейте немного терпения. Они объяснят нам, что это значит.

– Они не имеют права задерживать нас. Разве они не понимают, кто мы такие?

– Это им все равно, – сказала Кэтрин.

Вошел курд и объявил, что если они желают, то могут поесть. Он коротко предложил им следовать за ним, и они молча повиновались, в надежде, что их положение скоро разъяснится.

Десятка два мужчин и две женщины сидели вокруг кошмы. На кошме стояли грубые миски, из которых курды пальцами доставали еду. Они громко чавкали, громко говорили между собой и, весело ухмыляясь, смотрели на подошедших чужеземцев.

– Это хороший знак, что они пригласили нас разделить с ними трапезу, – тихо сказал Мак-Грегор, чтобы подбодрить своих спутников.

После долгих криков курды подвинулись немного, и трое англичан уселись среди них перед дымящимися мисками. В тусклом свете старой керосиновой лампы едва можно было различить стоявшую на кошме снедь; глядя на нее, все трое почувствовали отвращение, даже Мак-Грегор. Все блюда были похожи на какое-то месиво, но в одних мисках были бобы, в других – творог, в третьих – лепешки, плавающие в мясном отваре. Зная, что подать пример следует ему, Мак-Грегор запустил пальцы в миску с бобами, откуда уже угостился его сосед.

– Лепешки вам понравятся, – шепнул он Кэтрин.

– Я есть хочу, – тоже шопотом ответила она. – Дайте мне эту противную миску. Что там, бобы?

– Да, и очень горячие.

Кэтрин зачерпнула бобов из миски и поднесла их ко рту, она не согнула пальцев, и бобы вывалились. Мак-Грегор показал ей, как надо складывать кончики пальцев, и Кэтрин попробовала еще раз, зная, что двадцать мужчин и две женщины неотступно следят за ней. Она ловко достала бобы согнутыми пальцами и благополучно донесла до рта.

– Молодец! – тихо сказал Мак-Грегор.

Эссекс не притронулся к мискам. Он брал длинные ломти мяса с медной сковороды, клал их на сухие лепешки и ел не спеша, поглядывая на хозяев, переговаривавшихся между собой гортанными голосами. В желтоватом свете лампы курды выглядели очень живописно: нарядная красочная одежда, тонкие черты лица, горящие взоры, прямые носы. Мак-Грегор смотрел на Эссекса и думал о том, что трудно найти столь отличных друг от друга людей, как Эссекс и эти курды. Изысканным манерам, столь естественным в Эссексе, противостояли не менее изысканные манеры курдов; достаточно было посмотреть, как изящно они едят пальцами. Эта мысль занимала Мак-Грегора, но он не успел додумать ее до конца, потому что прибежала Пируза и снова стала приставать к Кэтрин.

– Что ей еще нужно? – спросила Кэтрин. Пируза принесла штаны Кэтрин. На коленях были аккуратно наложены заплатки. Отдав штаны Кэтрин, она принялась бегать вокруг кошмы, хватая то одну миску, то другую и усердно угощая Кэтрин. Курды громко выражали девочке свое одобрение. В конце концов она втиснулась между Кэтрин и Мак-Грегором и сама стала есть с большим аппетитом.