Джеймс Олдридж. - Дипломат

Асквит не стал сопротивляться; он только презрительно фыркнул, не то по собственному адресу, не то по адресу собеседников, и вышел за женой, не говоря ни слова, не оглядываясь и не прощаясь. Видно было, что собеседники уже перестали существовать для него. Он просто от них ушел, и пес Водка, встав с полу, поплелся за ним.

– Бедный Джон, – сказал Эссекс. – Его собственный коктейль ударил ему в голову.

Кэтрин и Мак-Грегор молчали.

Джейн Асквит вернулась в комнату. – Ничего, все в порядке, – сказала она спокойно. – Он весь день был в дороге, и, кроме того, он не привык так много пить. Вот его и разобрало. Придется теперь немножко посидеть с ним.

Кэтрин поднялась с тахты.

– Выспится, и все пройдет, – сказала она.

– Вы уж извините, – обратилась Джейн Асквит ко всем троим.

– Что ж, дело житейское, – намеренно весело сказал Эссекс.

Мак-Грегору тоже хотелось непринужденно пошутить на эту тему, но он промолчал.

– Спокойной ночи, Джейн, – поспешно сказала Кэтрин.

– Да, Джейн, спокойной ночи. – Эссекс наклонился и расцеловал Джейн Асквит в обе щеки. – Передайте Джону от меня привет, когда он проснется. До скорой встречи, и на этот раз, я надеюсь, дома. Пора уже ему возвращаться в Англию. Всего лучшего, дорогая. Очень рад был увидеться с вами.

– До свидания, Гарольд, – ответила она. – Я передам Джону. Безобразие – так распускать себя. – Джейн Асквит протянула было руку Мак-Грегору, но передумала и, подавшись вперед, легонько поцеловала его в щеку, словно Мак-Грегор заслужил это своим опечаленным видом. А у Мак-Грегора действительно остался неприятный осадок после вспышки Асквита.

– Это у него нечаянно вышло так резко, – сказала Джейн Асквит Мак-Грегору и улыбнулась. – Он вас очень любит. Он очень любит вас всех и очень огорчится, когда вспомнит, что он тут наговорил.

– Нет, – сказал Мак-Грегор, стараясь улыбнуться. – Я Думаю, он будет доволен. – Хоть это нужно было из себя выжать.

Он вышел вслед за остальными, и с минуту они все трое молча стояли на снегу, не желая думать ни о себе, ни об Асквите, ни о завтрашнем отъезде. Казалось, этот отъезд ничего не решает. Отношения между ними тремя не определились окончательно, и у каждого оставались какие-то сомнения. Но Кэтрин несколькими словами сразу внесла ясность во все.

– Ну, будьте здоровы оба, – сказала она. – Очень рада была с вами обоими познакомиться. – Она соединяла их вместе и разделывалась с ними заодно.

Это так подчеркивало ее равнодушие, что в Мак-Грегоре снова вспыхнула злость. К удивлению своему, он обнаружил, что надеялся увидеть Кэтрин не столь безразличной, не столь безжалостно ставящей точки над «и». Ему хотелось, чтобы она все исправила на прощание, как будто одним словом или одним движением можно было это сделать. Но она могла хотя бы подать ему надежду на будущее, на встречу в Лондоне, например. Впрочем, тогда сама Кэтрин должна была быть другой. У этой Кэтрин с Мак-Грегором все было кончено. Перемирие, навязанное им Асквитами, было всего лишь внешней уступкой с ее стороны. Но в Мак-Грегоре эти минуты взаимной терпимости возродили надежду – почти помимо его воли, но все-таки возродили. Сидя у Асквитов, он все время не сводил глаз с Кэтрин, повторяя себе, что, быть может, видит ее последний раз в жизни. И от одной этой мысли его гнев проходил. Но вот она его снова оттолкнула. Это небрежное прощание делало разлуку окончательной и бесповоротной.

– Может быть, зайдем ко мне выпить кофе? – предложил Эссекс.

– Нет,- сказала она. – На этот раз возьмите с собой Мак-Грегора.

Эссекс решил, что эта реплика рассчитана не на него, а на Мак-Грегора. Он в ней увидел прямое указание, что у Кэтрин вовсе не все кончено с Мак-Грегором. Достаточно было посмотреть, как она стояла, глядя прямо в лицо Мак-Грегору, даже не поворачиваясь в его, Эссекса, сторону. Она явно ждала от Мак-Грегора какого-нибудь слова, движения. Эссексу это не понравилось; он снова почувствовал, каким серьезным препятствием может явиться Мак-Грегор в его отношениях с Кэтрин. Нет, вовсе у нее не все кончено с Мак-Грегором.

Но пока Эссекс раздумывал об этом, Кэтрин повернулась и ушла.

– Странно, – сказал Эссекс. – Все вообще какие-то странные, – добавил он с раздражением в голосе. – Постарайтесь завтра не опоздать, Мак-Грегор. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответил Мак-Грегор.

Как бы то ни было, но утро выдалось ясное. Они стояли посреди аэродрома и смотрели, как грузят в самолет их багаж. Они пили горячий кофе, который им подал шофер посольской машины. С самого утра они наливались кофе: кофе до завтрака, кофе за завтраком, и вот теперь еще на дорогу. Но это приятно бодрило и к тому же отвлекало внимание от монотонного гула разогреваемых моторов, доносившегося с другого конца поля. Самолет был уже готов к отлету, и русский экипаж занимал свои места. Пилот сказал Мак-Грегору, что можно садиться. Это был маленький седой человек в кожаной куртке, пестревшей орденскими планками. Корин из министерства иностранных дел стоял возле Эссекса, тоже держа в руках чашку кофе, и обменивался с ним прощальными приветствиями. Мак-Грегор нетерпеливо топал озябшими ногами.