Олег Ермаков - Иван-чай-сутра

Алекс быстро развел костер, нащепав лучинок и обсыпав их засахарившейся смолой. Дымок потянулся меж сосен к небу. С ржавых перекладин вышки падали капли. Он слил воду из полога, набрался целый котелок. Из-за Белого леса вдруг наплыло облако беспокойных кличей. Это кричали журавли на своем болоте. Только сегодня они запоздали. В сыром воздухе крики были особенно звучны. Одно время журавлей здесь вовсе не было, они поселились на болоте лишь в девяносто втором году, и из года в год сюда возвращались. Местность вытесняла людей, предоставляя пространство жизни своим верным детям. И Алексу с Егором это только нравилось. Но теперь все могло перемениться.

А пока журавли кричали. В низинах вставали туманы, как будто еще одно небо лежало у стоп деревьев. Как будто на этом небе деревья и росли и плавали холмы с иван-чаем.

Из палатки показалась заспанная девушка в разноцветном свитере с капюшоном и рваных джинсах. Алекс с ней поздоровался.

— Это тоже… чиновники? — хрипло крикнул Кир из палатки. — Борзописцы, бюрократы.

— Это журавли, дурилка! — хмуро ответила девушка.

— Я и говорю, чиновники, не дают поспать. Цигойнер.

Пасмурное лицо девушки посветлело, не выдержав, она улыбнулась.

— Почему цыгане-то?

— Так ты о них все время читаешь индостанские стихи.

Девушка покачала головой. Сквозь прорехи в ее джинсах виднелось золотистое от солнца тело. Она повязала волосы изумрудной тесемкой, заглянула в котелки и сообщила, что они полные.

— Преврати ее скорее в кашу с мясом! — крикнул Кир.

У Алекса, кроме заварки и нескольких кусков сахара ничего не оставалось. Откуда он мог знать, что прогулка затянется. Он решил немного попоститься на горе. Почему бы и нет? Когда-то они с Егором именно так и собирались странствовать — налегке, питаясь корневищами кувшинок, тростника, дикими яблоками, малиной. Голод полезен, если ты решил немного глубже проникнуть в свойства вещей. Первым на себе это попробовал Егор, прочитавший книгу Элиаде «Шаманизм». Посвящение шамана всегда происходило по этому сценарию: голод-одиночество-путешествие. В результате Егор — и так-то «дохловатый» — похудел на десять кг, но зато набрел на идею звучащей карты, то есть он ее даже уже услышал. Теперь в невольную аскезу впал и Алекс.

А Маня варила гречневую кашу на дождевой воде, зажаривала лук с тушенкой, усугубляя суровость аскезы. Когда все было готово, она попросила Алекса подставить свой котелок, тот отказался, сославшись на правило довольствоваться по утрам одним чаем. Но сушки и конфеты к чаю пришлось принять.

— Так ты здесь просто отдыхаешь? — спрашивал Кир, уплетая свою порцию с мясом и жареным луком. Маня ела пустую кашу. — Типа хоббиста?.. Ну, такое хобби? Как у индеанистов — индейская жизнь, вигвамы, тамтамы, трубки мира с косяками…

— Я думаю, и у самих индейцев такая жизнь сейчас — хобби, — отозвался Алекс.

— Да америкосы загнали их в бетон и пластик, заставили жрать виски.

Девушка хмыкнула. Парень с вызовом посмотрел на нее.

— Что-то ты с утра озаботился судьбой индейцев, — заметила Маня.

— Ты не понимаешь этой стратегии, подруга. План прост: разделить мир на США и одну большую резервацию. Они всех рассматривают как индейцев. Так что индеанисты им на руку. Да и все прочие хищники.

Алекс вопросительно взглянул на него.

— Ну, ролевики, толканутые, — объяснил Кир. — От аббревиатуры ХИ — Хоббитские Игры, хишки. Короче, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не взрослело.

Девушка фыркнула. Парень обернулся к ней.

— Будь здорова, Птича.

— Спасибо, ты тоже.

— Я не чихаю.

— И я не чихаю.

— А по-моему, чихаешь. Простыла?

— Давай без приколов.

— А кто первый начинает? Невысказанные слова звучат громче барабанов.

— Ты хочешь, чтобы я высказалась?

Кир кивнул и, подумав, добавил: «Если это конструктивно».

— Ты вещаешь как какой-нибудь генсек.

— Откуда ты знаешь, как они вещали, подруга?!

— Догадываюсь. У этой урлы один почерк: динамить, обламывать и винтить.

— А как же? С этими обезьянами без насилия впадешь в каменный век.

— С какими обезьянами?

Кир потер переносицу.

— Подстраиваешь ловушку, Птича?.. Да я толерантен и совсем не троглодит. Пусть таджики живут на Памире. И к евреям я совершенно индифферентен… когда они отплывают на свою хаймиш эдэ, в Хайфу, гут? Пусть даже ходят по Красной площади. В качестве туристов. Мне даже симпатичны некоторые америкосы…

— Хаммерскины?