Олег Ермаков - Иван-чай-сутра

— Ну, вообще я большой разницы, например, не вижу, — примирительно сказал М. Глинников. — Наверное, там такие же хаты. Здесь избы. Там плетни, здесь тыны. Остается только найти какую-нибудь воду и закинуть удочки.

Влад усмехнулся.

— Я же тебе рассказывал.

— Какую-нибудь во-о-ду! — передразнил Пашка. — Там чистые озера! Сосны!

— Кувшинки, — подсказал Влад.

— Лещи, судаки и лини — чешуя — с мой ноготь! А здесь уклейка уже добыча. И где ты будешь купаться, в крапиве? Или в той луже в лесу?

— Ну, наверное, можно выехать к какой-то реке, — отозвался М. Глинников. — Да я ничего не имею против. Скобаристан так Скобаристан. Хорошее название. В нем скорбь и ветер даже борей, не говоря уж о стане. Хотя, наверное, там живут такие же безбожники.

— В Скобаристане живут скобари, — назидательно сказал Влад.

— Парикмахеры? Ну, стригут под скобку? — с невинным видом поинтересовался М. Глинников.

— Мастера скобяных изделий. Петр им сделал большой заказ. Весь Питер на их гвоздях.

— По-моему, он каменный, — возразил М. Глинников.

— А полы? Двери?

— О, бабушка ожила! — сообщил Пашка.

Все замолчали и обернулись к окну. Старуха действительно отошла от него и тут же на подоконник вспрыгнула черно-белая кошка. Фигура старухи маячила в глубине дома. Они молча стояли и смотрели на кошку. Откуда-то из глухих зарослей снова прокричал петух. Пашка заозирался, провел языком по бледным сухим губам.

— Нет, пойду попрошу у нее квасу! Иначе я сдохну.

— Спроси про Тюфягина, Игоря Афанасьевича, может, у тебя получится.

Пашка мотнул головой, направляясь к крыльцу.

— Нет, спроси, — повторил Влад. — А тогда уже я отзвоню КБ и поедем в Скобаристан пить водку.

Пашка выпучил глаза как будто у него зуб зашелся и быстро шагнул за дверь, обитую войлоком. Влад с М. Глинниковым повернулись к окну и уставились на кошку.

— А есть уверенность, что это именно та деревня? — задумчиво спросил М. Глинников.

Влад быстро взглянул на него.

— Указателей-то нет, — продолжил М. Глинников и причмокнул толстыми губами.

— Шемельков ориентировщик, — проговорил Влад.

— Когда он занимался, — откликнулся М. Глинников. — Да и карты врут. Ошибся топограф на миллиметр, был невнимателен или с похмелья, и пожалуйста. Ну а самого ориентировщика его личный демон — бодун донимает.

Влад хмыкнул. Он стоял, сунув крепкие кулаки, в карманы старой кожаной куртки, в которой еще на «Яве» ездил (сейчас у него японские автомобили, и он их довольно быстро меняет: за последнее время сгорели два; кто и зачем их сжег, оставалось неясно, ни конкуренты, ни братки, ни красные на связь не выходили с его фирмой и никаких дополнительных требований или новых претензий не предъявляли) и хмурился.

— Да, этот вариант не исключен.

— Все-таки странно, что техдиректор не дает о себе знать. Что за причуды? Старческий маразм?

Заскрипела дверь, и они устремили взгляды на появившегося из полутьмы Пашку Шемелькова. По его круглому смуглому лицу с родинкой на кончике вздернутого носа блуждала непонятная улыбка. Он поглядел с порога на друзей, щурясь от яркого света, вразвалку вышел на крыльцо, но оно под ним вдруг опасно закряхтело, улыбочка тут же пропала, и Пашка поспешил сойти на прочную землю.

— Ну, что? — нехотя, как будто ему вдруг лень стало ворочать языком, спросил Влад.

Пашку тоже какая-то лень одолела, отвечать он не спешил, поглядывал по сторонам. Цыкнул слюной.

— Надулся, — ответил Шемельков наконец.

— Что она сказала? — спросил Влад.

Пашка посмотрел на него.

— Бабка?

Влад засопел.

— А что она скажет? Может, она немая? — ответил Пашка.

— Так ты ничего от нее не добился?

Пашка пожал плечами.

— По крайности, загасил пожар и натиск бодуна. Вода студеная.

— Так ты просто залез в ведро, как оккупант, не спросясь?

— Да спрашивал я, — сказал Пашка, — интересовался, как насчет того, чтобы утолить жажду. Мумия не ответила. Ну я и воспользовался ковшиком. Что ей, воды жалко? Там полные два ведра.

— Может, надо громче с ней?

— Кстати, но кто-то воду ей носит? Не птички?

— Логично. Бабка явно ведра не поднимет. Запах там, конечно… Но все чин чином: фотки, образа, керамическая скульптурка на комоде — охотник с легавой, в буфете граненые стаканчики, графинчик… — Пашка вздохнул.

— Ты и в буфет нос сунул?

— Чего?! — возмутился Пашка. — Просто смотрел, глаза не завязаны.

— У каждого своя головная боль, — философски заключил М. Глинников. — И свой взгляд на вещи.