Алексей Беляков - Пепел и песок

Эдвард Булатович манит официанта поворотом головы.

— Давайте закажем что-нибудь и поговорим с Марком о нашем деле.

— Давайте! — мгновенно соглашается Борис Мельхиорович. — Давайте пожрем наконец.

— Боря!

— Хорошо, Эд, покюшаем! — Борис Мельхиорович меняет лицо и становится гнусным китайчонком.

— Дайте мне сырники, — Эдвард Булатович кладет руки на стол. — С медом.

Глиняный официант кланяется:

— Хорошо, су…

— Заткнись, умоляю! — вскрикиваю я.

В ответ собачка, что на руках у зеленой Софии-Бриджины, с ненавистью тявкает.

— Монтсеррат, ну что ты? — София-Бриджина ставит чашку кофе мимо блюдца. — У нас все хорошо, милая.

Собачка тявкает громче, отчаянней, протяженней, три раза.

Из другого угла доносится ответный, но не убедительный лай. Собачка на мгновение замирает и тут же, дергая мордочкой, практикует колоратуру. Но и второе сопрано теперь звучит уверенней. Нарастает. Но наша собачка прорывается со своим соло. На втором этаже ресторана вступает дуэт невидимых микрособачек. Наша собачка на правах примы переходит в другую тональность. Остальные яростно придерживаются своих партитур. Аллегро! Кресчендо!

София-Бриджина быстро встает и выносит агонизирующую солистку на улицу, за ней спешат холопы, кто быстрей. София-Бриджина успевает полковничьи гаркнуть:

— Машину сюда!

Опера постепенно стихает, лишь недопитая чашка кофе на столике Софии-Бриджины одиноко белеет. Ее, похолодевшую, унесут через полчаса, когда надежды уже не останется.

— Пожалуй, продолжим, — Эдвард Булатович разворачивает салфетку. — Марк, у нас к тебе есть предложение.

Борис Мельхиорович усмехается:

— Только не кричи сразу, чтоб мы заткнулись! — Иофицианту. — Мне тоже сырников, но с клюквенным сиропом.

Официант молча уходит.

— Постой! — стреляю ему в спину.

Официант оборачивается, он легко ранен, но держится на глиняных ногах.

— Мне двести граммов водки!

Борис Мельхиорович клоунски вздрагивает:

— Марик, ты что? Ты же не пьешь, когда работаешь! А сейчас вообще одиннадцать утра.

— Без пятнадцати, — тихо произносит Эдвард Булатович.

— Что с тобой происходит? — Борис Мельхиорович портовым жестом толкает мое плечо.

— У меня есть одно предположение, но вам оно вряд ли покажется убедительным.

— Ничего не понял, — Борис Мельхиорович хихикает.

— Марк, — Эдвард Булатович вздыхает. — Если ты не готов к разговору, давай отложим на пару дней. Но дело достаточно срочное.

— Говорите, я же здесь.

Борис Мельхиорович и Эдвард Булатович обмениваются театральными взглядами — так, чтобы было хорошо видно и в последнем ряду бельэтажа.

— Дорогой Марик! Ты знаешь — в начале июня в Сочи открывается главный кинофестиваль планеты. Не перебивай! Я знаю, что ты на наш «Кадропонт» не ездишь.

— Хотя три раза там тебе давали приз, — пальцы правой руки Эдварда Булатовича расходятся на секунду и вновь обретают покой.

— Не говоря уже о телках, которые дают не три раза, а…

— Борь, подожди, пожалуйста с телками.

— Подожду. Так вот, Марик. Мы с Эдом уже с прошлого года делаем другой фестиваль. То есть, телки, конечно, никуда не деваются! Но его… э-э-э…

— Формат, — произносит сухо Эдвард Булатович.

— Как бы другое слово придумать, а? — Борис Мельхиорович щурится. — Не такое смешное. Короче, его концепция становится совсем другой.

— Концепция — тоже смешное слово, — улыбается Эдвард Булатович.

— Не важно! Идея такая — меньше водки, больше смысла.

— Ваша водка, пожалуйста, — официант бережно ставит передо мной графин и стопку. — Какую закуску хотите?

— Закушу словом «сударь». Спасибо.

Официант на удаленном доступе, из-за моей спины, бережно наливает половину стопки.

— Так вот. — Борис Мельхиорович отодвигает водку от меня, словно праздную пешку. — Это будет натуральный кинофорум. Без пузатых халявщиков, без журналистов-алкоголиков, без тошнотной музыки по ночам, без…

— Провинциального акцента, — дополняет Эдвард Булатович и делает стопкой еще один ход, все дальше от меня.

— У нас будет до фига конференций, круглых столов, семинаров и всяких таких тусовок. — Мы теперь очень солидны.

— Респектабельны.

— Да. Полная уважуха. Мы, типа, для интеллектуалов. Для элиты. Крем де ля крем, как говорят теперь у вас в Москве. И, что еще очень важно, для молодых. Мы как бы инвестируем в будущее, как говорят у вас на Селигере.

Я делаю ход пьяной пешкой в свою сторону: