Иван Зорин - Дом

— Не любишь её?

— Крысу?

— Крысу?!

— Конечно, изворотливая, гадкая, а чуть в угол — укусит. И злоба торчит, как иглы дикобраза.

— У меня дед был такой. Даст подзатыльник, а сам ржёт: «Тяжело в ученье — легко в мученье!» А бабка говорила, это от большой любви.

— В Крысе меня с университета всё раздражало: и выцветший фартук, и зализанные назад волосы, и нарочитая ласковость. Интегралы считаю, а сам мечтаю ей зубы пересчитать.

— Ну да, ты же математик.

— Поневоле. Из-под палки учился, чуть дверь скрипнет — в комок сжимался. А наградой — клубничное варенье, будто нужны мне совместные чаепития! Видеть слащавую улыбку, всезнайство, глаза без тени сомнения!

— Да, детство не прощает. Может, и дед мой озлобился, что сирота? Прадеда-то Первая Мировая ранила, Вторая — добила. Перед атакой он нацарапал на клочке бумаги, что видел сон, как тот снаряд опять разорвался и его опять осколками посекло… Письмо с похоронкой прислали.

— Детство все обиды помнит. А толку? Я сколько себе зарок давал: буду со своими детьми искренним, воспитывать буду, опытом делиться. А сыну мой опыт — как козе баян! Выходит, и впрямь между поколениями пропасть?

Помолчали.

— Только говорится, что каждый по-своему с ума сходит, а выбор-то не богат. Вот ты с собой разговариваешь?

— Бывает.

— А я постоянно. Думаешь, пора к психоаналитику?

— Зачем? Вон мой дядя Архип ходил, а толку? В нашем возрасте каждый сам себе психоаналитик. Все возводят стену от одиночества. А кирпичи старые, проверенные — тапочки, телевизор…

— И такая от всего хандра хандрющая — хоть в петлю!

— А Лида?

— Ну да. Только её Крыса тоже изводит: «Где ваша гордость, милочка? Вы во всём с мужем соглашаетесь!» У Лиды слёзы: «Александра Мартемьяновна, пожалуйста, оставьте нас в покое!»

Замолчали, дыша в унисон.

— А случись что со мной? Крыса квартиру перепишет, бывшая моя подключится… Даром, что Лидина сестра-близняшка. Перегрызутся! А Лиде куда? Опять к своей распутной мамаше? Полоумному отцу, который живёт по численнику? Нет, нельзя мне на свете Крысу одну оставлять. Выпьем?

Со звоном чокнулись.

— Значит, решил её вперёд отправить? Не боишься, что наследства лишат?

— Ну, если всё по-тихому обставить…

— Отравить?

— Ага! Так в голове и крутится: «А сырку?» А про себя: «У, крыса!» Она удивится: «Он дал?» А я: «Ладно». Она, уже со страхом: «Он дальше?» А я: «Ешь, ладно!» Переворачиваю задом наперёд. Герой! В уме переиначиваю, а всё равно по её получается.

— Это как?

— А вроде: «Укуси суку!»

Оба расхохотались.

— Я из-за Крысы всю жизнь дома просидел. Она мне в детстве будто глаза выколола, чтобы по сторонам не глядел. Осколком зеркала. Слепому как узнать про её ледяное сердце?

— А я переменил множество мест и, как улитка дом, повсюду таскал образ жизни. От забегаловок вон язву нажил…

— Худых женщины больше любят.

— Поэтому жёны — меньше.

— Ты, верно, рос уличным. А в меня Крыса всё до крошки впихивала: «Доедай, у меня свиней нет!» А меня, интересно, за кого держала? И главную теорему, которую давно вывела, скрывала.

— Какую ещё?

— Про футбол. Что на свете все только и думают, как сыграть в него твоей головой. Знала, а таила. Нет, раздавить крысу — не преступление.

Помолчали.

— А юность? Помню, функции Бесселя изучаешь, а у самого одна функция…

— Бес селя?

— Точно. Как в стихотворении: «Весна, мне душу веселя, любви подпишет векселя!» А Крыса стережёт, из дома — ни шагу. Она и жену подыскала, соблазнилась — как же, внучка единственного в доме врача, психоаналитика! А то, что мать — шалава, не учла. А Лиза — в мамашу, сразу после свадьбы залепила: «Муж с женой — одна дробь, и, чтобы была правильной, я буду сверху!»

— А меня жена постоянно в пустые хлопоты втягивала…

— Меня тоже, а когда на диване заставала, шутила: «Посмотри, сыночек, на папашу — сарделька в тесте!» А сама дура-дурой! Раз у нас деньги кончились, так потащила в казино выигрывать. И всё в одну ставку бухнула.

— Выиграла?

— Ну, выиграла.

— Выходит, умён не тот, кто знает истину, а кто упорствует в заблуждении?

Пауза.

— А за жену я, признаться, и сам цеплялся — от одиночества.

— Стена?

— Стена.

Тихо запели:

— Баю-баюшки-баю, не ложися на краю, тёти там и дяди — сволочи и бляди…

— Колыбельная для пай-мальчика?

— Лучше скажи, отчего я всю жизнь с краю?

— Достали тёти и дяди?

— Душу вынули! Пачкуны, зыркуны, строчилы! Куда не глянь — слухачи, шептуны, мелкопакостники…