Макар Троичанин - Вот мы и встретились

- Да вроде… ничем таким… особенным…

Она брезгливо оглядела его крупные здоровые детали и пообещала:

- У нас будете болеть остеохондрозом… шейным.

Иван Всеволодович обрадовался, что не подвёл медчинушу и даже умилился её медпрозорливости. «Вот кто настоящий экстрасенс», - подумал уважительно и слегка подвигал массивной шеей, чувствуя, что она уже начала побаливать. Потом его отвели на место лёжки. В небольшой уютной комнате стояли две современные кровати, на одной из них поверх постельного белья валялось скомканное голубое покрывало.

- Вот, - указала распорядительница на чисто убранную постель у стены, - ваше место. Завтра утром пришлю техника, он уберёт спинку кровати, чтобы вы… - она критически смерила постояльца взглядом, - …могли протянуть ноги.

«Этого только не хватало», - забеспокоился негабаритный остеохондрозник, знакомясь с камерой, в которой предстояло провести долгих три недели. У самых дверей располагался до предела зауженный туалет, а рядом – умывалка и даже душ. «Живём!» - обрадовался невольный заточенец. Затолкал чемодан в шкаф рядом с чужим, снял куртку, с облегчением разулся, подставил к кровати стул и улёгся на презентованную постель. «Чем заняться?» Вспомнил, что заключённые первым делом измеряют камеру, встал и сделал то же – насчитал 6 шагов. Посмотрел в окно, понаблюдал, как стая ворон потрошит мусорные баки, и снова улёгся, припомнив золотое правило таёжников: в непогоду – отсыпайся.

Разбудил напарник. Включив свет, он шумно прошёл к кровати и грузно шлёпнулся отяжелевшим задом. Увидев, что новичок лежит с открытыми глазами, приподнялся и, не распрямляя спины, протянул руку.

- Иван, - назвался коротко.

- Иван, - услышал в ответ и ощутил в своей ладони твёрдую мозолистую ладонь.

- Трудяга, - определил уважительно.

- А ты? – спросил Иван Всеволодович.

- Шахтёр. Ростовский. А ты?

- Геолог.

- Наш брат, - принял Иван Ивана в Ивановскую семью. Ему сейчас, после изрядного подпития все были братьями и сёстрами. Но Иван Всеволодович отказался от прямого родства.

- Брат-то брат, но скорее двоюродный: я из полевых геологов-дальневосточников.

- Ну! – удивился ростовский Иван. – Чего ж ты тогда сюда, в такую даль, припёрся? Что, у вас там негде как следует забыться?

- С дури! – признался дальневосточный Иван.

Тёзка радостно захохотал.

- Чего-чего, а этого у нас хватает! Можем с излишком снабдить всю просвещённую Европу с Америкой вкупе. – Привстал, взял со стола жестянку пива. – Будешь? – Иван Всеволодович отрицательно помотал дурной головой. – Не переживай, - успокоил сосед, - здесь тоже не хуже оторвёшься.

Успокоенный двоюродный брат всё же поинтересовался обеспокоенно:

- А вообще-то… тут как… с развлечениями?

С лихвой оторвавший день высосал с наслаждением пиво из жестянки так, что потекло по подбородку.

- За день и за ночь не обойдёшь! – гуляка лёг на бок, лицом к напарнику. – Два приличных кабака, - начал он перечислять, - с подсадными девками, бары-забегаловки на каждом углу и тоже с «угостите выпивкой», да и в вечернем променаде хватает местной жадной твари. Но ты к молодым не лезь, не советую, - посоветовал опытный старожил, - обдерут как липку, да ещё и ихние пастухи по шее накостыляют, если станешь возникать с кое-какими претензиями. Подгребай к приезжим. Они хоть и постарше и потрёпаннее, но есть и очень даже ничего. И хлопот никаких – всё по взаимности! Тоже, считай, не только за процедурами приехали. Ты женат?

- Нет.

- Ну, брат! – обрадовался Иван за Ивана. – На всю катушку развлечёмся!

- А кроме этого, что ещё есть? – ерепенился слишком требовательный залётный дальневосточник.

Шахтёр в недоумении сел.

- А что тебе ещё надо? Больной, что ли?

- Да нет, - не получалось между родственниками, как это часто бывает, взаимопонимания. – Сам-то семью имеешь?

- А как же! – Иван-ростовчанин заулыбался. – Два проходчика, избави боже, подрастают. Бугаи! Жена – что надо?

- А ты?

- А что я? – возмутился счастливый семьянин. – Ты знаешь, как мы вкалываем? – Он взял со столика вторую жестянку, рывком открыл её, выплеснув часть содержимого на вощёный паркет. – Когда завалит или закупорит бригаду, когда метан рванёт так, что ад кажется раем, когда гробами уставят весь шахтный двор, то спасают всей страной, всеми газетами и телевидением, журналистов соберётся больше, чем горноспасателей. Орут почём зря: «Не оставим под завалами ни одного!» И не оставляют! Всех пересчитают! – Иван закурил и с силой выдохнул длинную струю дыма. – А кто пересчитает тех, кто погиб в одиночку? Кто сгнил и гниёт от силикоза? Кто изувечился? Таких много больше и число их растёт, не интересное ни газетчикам, ни телевидению. А ты говоришь! – Он потряс жестянку, но она была пуста. Затянулся так, что заискрился кончик сигареты. – Раньше я ни черта не боялся, а теперь каждый раз как вхожу утром в клеть, думаю: «Авось сегодня не мой черёд!»