Виктор Шурлыгин - ПРЕОДОЛЕНИЕ

– Я думал над этим, Наташа. Только в другой плоскости, – Саня испытывал сильное волнение. – Свет, электромагнитные колебания – величайшая загадка природы. Но не самая большая. Даже овладев скоростью света, цивилизация не сможет уничтожить мир. А овладев тайной пространства и времени, она станет могущественной и сумеет перекраивать и время, и пространство по своему усмотрению. Она обретет бессмертие.

– Да, Саня. Двадцать веков человечество билось над загадкой времени и не сумело ничего понять. Но время так и осталось непостижимым. Иначе и быть не могло. Природа раскрывается перед человеком от простого к сложному. Свои самые главные секреты, свою суть, хранит за семью печатями.

Она закрыла глаза, Саня больше не видел их блеска, и глубины, и влажности, чувствовал только легкое дыхание на своем лице, слышал быстрый стук сердца, губами ощущал ее губы, вагон мягко покачивало, мир начинал бесшумно вращаться.

О да, человечеству, еще не сумевшему найти общего языка, бряцающему атомным оружием, точно елочными игрушками, умирающему от голода, болезней, нищеты, человечеству, раздираемому противоречиями, истребляющему себя, зачем-то, почему-то в начале восьмидесятых годов двадцатого века открылась тайна тайн, в сравнении с которой меркли, тускнели все чудеса света. Цивилизация вошла в прямой контакт с реальным временем.

Но еще больше Саню поразила возможность бытового, повседневного использования физических свойств времени. Работы Гозырева по-прежнему считали абсурдом, доктору наук, чтобы продолжать исследования, приходилось брать подряды, заключать хоздоговоры на «мелочишку», как он сам выражался с иронической улыбкой. «Мелочишка»?.. Представьте только. Поэты, мыслители столетиями ломают копья, пытаясь понять, что такое любовь, почему она является и исчезает, куда уходит, отчего многие семьи распадаются, а Гозырев мимоходом, не заостряя на этом внимания, нигде не регистрируя своего открытия, устанавливает: любовь и время – суть одного целого! И по заказу психологов одного из киевских институтов создает очень простой комплект аппаратуры, регистрирующей восприятие реального времени рабочими, инженерами, школьниками, больными, попавшими на операционный стол, и выздоравливающими. И с помощью этой установки становится ясно: человек в своем реальном бытии либо поглощает, либо излучает время. Поглощают больше женщины, дети, одаренные личности, люди добрые, сердечные, трудолюбивые. И тот, кто поглощает, живет до глубокой старости. Неужели секрет долголетия во времени? Срочно привезли в институт горца, родившегося в глубине минувшего века. Оказалось, кавказец… влюблен, как безумный юноша. Без памяти любит свою «молодую», ста двух лет, жену, детей, внуков, правнуков, праправнуков, друзей, соседей, верит в хорошее, зависть, злоба никогда не точили его открытое сердце, и он активно… поглощал время. Само время питало его, наполняло жизнью, энергией, силой, ограждало от болезней. Гозыреву немедленно сообщили об удивительном факте; он пожал плечами – пройденный этап, неинтересно; тот же самый «эффект долгожителя» профессор давно установил и обосновал… наблюдая Вселенную. Звезды жили, излучали тепло, свет не за счет своих внутренних, всегда ограниченных запасов, а за счет энергии, приходящей извне; звезды, как и влюбленный горец… поглощали время. Вот и все. Время несло в себе организующее начало, являлось необходимой, составной частью всех процессов в мироздании, в атоме, в человеке, везде и всюду; время связывало, цементировало, объединяло вся и всех. Но психологи, далекие от астрономии, этого не знали. И срочно заказали второй комплект аппаратуры, чтобы повести исследования широким фронтом.

Когда Саня – в первый же день своего приезда – появился в подвале, где ночами трудился над «мелочишкой» Гозырев, ящик с приборами уже заколачивали, готовя к отправке. Сергеев бросился помогать и неожиданно поранил палец.

– Пустяки, юноша, пустяки, – осмотрев кровоточащую рану, сказал профессор. – Медициной пока не апробировано, но мы тут, в катакомбах, только временем от хвори, от простуды спасаемся… Миша, дружок, – он повернулся к молоденькому аспиранту, на свой страх и риск разделявшему с ученым нелегкую долю, – распакуй, пожалуйста. Тебя не затруднит?

– Да что вы, Николай Александрович! Я – мигом! – зарделся он, явно радуясь случаю наглядно продемонстрировать возможности времени.