Рустам Ибрагимбеков - Сложение волн

— Вы где предпочитаете сесть, — спросил мужчина, — впереди или…

— Сзади. — Наиля сама открыла дверцу и нырнула в машину.

Уже подъехав к даче, она вспомнила, откуда знает человека, сидящего за рулем: в последнее время в магазин зачастили друзья Эльдара, претендента на руку Севы; они вели себя как на смотринах — покупая колбасу и рыбу, оценивающе разглядывали Севу. Сидящий за рулем «Волги» очкарик приходил в магазин чаще других…

Сорокаминутный переезд из города на дачу прошел в молчании.

До закрытия магазина Сева обслуживала и колбасный отдел; к счастью, покупателей было не очень много.

Покорное согласие Наили лечь в постель с каким-то чиновником из налоговой инспекции Севу не удивило. Она знала о давних отношениях Наили с Муртузом и кое-что другое из прошлого подруги, когда она была очень уступчивой в отношениях с мужчинами. Сева относилась к этому без осуждения, но в собственной ее жизни все было по-другому. Кто-то ей нравился и в школе, и в институте, но, к сожалению, безответно. В музее истории города, куда она пошла работать после института, за ней долго ухаживал коллега, который лез целоваться в любом темном месте. Но дальше поцелуев их отношения не продвинулись. После закрытия музея ей пришлось податься в продавщицы, а он куда-то уехал из Баку.

В магазине никто из сослуживцев на ее невинность не покушался, а покупатели ограничивались редкими комплиментами из-за прилавка. Мать тщетно пыталась выдать ее замуж, но среди тех родственников и соседей, кому она нравилась, не нашлось ни одного, кто бы пришелся по душе ей. Пришлось смириться с участью гордой девственницы.

И вдруг появился этот Эльдар. Разница в возрасте ее не испугала: видимо, рано потеряв отца, она подсознательно тянулась к тем, кто постарше. Но вел он себя странно: каждый раз, пока она взвешивала ему каспийскую селедку, внимательно разглядывал ее, но беседовал только с Наилей. Даже когда стало ясно, что намерения его серьезны, между ними состоялся лишь один короткий разговор. Он сообщил, что она точная копия девушки, в которую он был безответно влюблен многие годы в юности. И попросил показать руку.

— Мне нужен размер твоего пальца для кольца.

— Вы что, собираетесь вручить его мне в ресторане?

— Нет. Ты получишь его в ЗАГСе. Согласна?

Сева была согласна на все. После смерти матери она прошла через такое одиночество, что появление человека, готового соединить с ней жизнь, казалось чудом.

Как Эльдар ни тянул время, до «Голубого Дуная» он добрался раньше Академика. Отдышавшись, заказал бутылку водки, пива, два десятка раков и копченый кутум.

Бар недавно отремонтировали, блестящие от лака невысокие деревянные перегородки отделяли столы друг от друга и создавали ощущение относительной изолированности. Облысевший еще в юношеские годы хозяин бара Аббас до середины восьмидесятых был начальником турпоезда и возил бакинцев по всей стране самыми диковинными маршрутами от Владивостока до Мурманска. Пока официантка накрывала стол, он развлекал Эльдара долгим рассказом о встрече с каким-то своим армейским другом.

Эльдар слушал вполуха, но, когда Аббас умолк, рассмеялся — последняя фраза показалась смешной: «Было отлично, когда он погиб…»

— Чего ты смеешься? — удивился Аббас; видимо, он рассказал грустную историю.

Эльдар не успел ответить — в бар вошел Академик; несмотря на жару, он был в темно-сером пиджаке, похожем на тот, в котором он летел в Москву сорок лет назад, когда они познакомились. Семидесятилетнее костлявое тело перемещалось в пространстве с юношеской легкостью; Аббаса он приятельски хлопнул по плечу, Эльдара приобнял и, прежде чем сел за стол, окинул быстрым взглядом зал. Кроме их стола было занято еще два.

— Ну, что хорошего вы нам предложите? — Академик потянулся за меню, но Эльдар остановил его.

— Все заказано: и пиво, и водка, и раки, и кутум, и вареная картошка.

— Картошка — это хорошо. Дома ее нет — жена худеет.

Академик произнес еще несколько нейтральных фраз, и они вступили в спор, продолжающийся все годы их знакомства: как и прежде, Академик обвинил Эльдара в гражданской пассивности, а тот ответил так же, как отвечал всегда:

— Все настолько предопределено, что тратить время и силы на общественное переустройство глупо.

И следующий выпад Эльдар мог легко парировать, но промолчал. Мозги были заняты другим: он не мог понять, почему вдруг так захотелось крутануть баранку и съехать с ухабистой, но привычной жизненной колеи. Даже первая его женитьба была вынужденной. Влюбленная в него красавица азербайджанка, дочь высокопоставленного дипломата, выпускница МГИМО, работала директором международных выставок, знала три иностранных языка и владела двухкомнатной квартирой у Белорусского вокзала. Казалось бы, что еще нужно было бедному аспиранту из Баку, живущему на съемной квартире?.. Но и соблазнительный список достоинств его первой невесты не вызывал у него желания закрепить их отношения официально. Несколько месяцев он привыкал к ее сексуальным особенностям; к сожалению, оказалось, что она бурно выражает свои чувства не только в постели: на третьем году их совместной жизни она вскрыла себе вены. Причина была смехотворной. В тот вечер она, по обыкновению, долго прихорашивалась перед выходом из дома, и пришлось ей напомнить, что приехавшие из Баку друзья уже целый час ждут их у Центрального телеграфа. Не первый раз он предупреждал, что может уйти, не дождавшись ее. И, наконец, решился — прождав еще десять минут, он покинул дом один. Она ответила на это попыткой самоубийства.