Рустам Ибрагимбеков: Сложение волн

— Это вам должно быть стыдно. — Наилю удивляла пассивность его поведения. — Что я, сама сюда приехала? Мне приказали.

— Что тебе приказали?

— Вам что, денег мало?!

— Каких денег? Что ты мелешь? — он вскочил на ноги; и тут только Наиля начала понимать, что Муртуз соврал — никаких проблем в налоговой инспекции у них нет.

— Вы где работаете? В налоговой?

— Какая разница, где я работаю?! Тебе не стыдно ложиться под любого мужчину по приказу начальника?..

— Под вас-то я точно не лягу.

Ситуация абсолютно прояснилась для них обоих, и оставаться на даче не имело никакого смысла.

Он уехал один — не хватало еще, чтобы эту шлюшку увидели в его машине.

Чай, подаренный Муртузом, особыми вкусовыми качествами не отличался, но упаковка была роскошной, и заглянувший после дежурства внук сразу обратил на нее внимание. Мария Николаевна объяснила ему происхождение банки, а заодно рассказала о положении дел с приватизацией библиотеки. Ей было приятно сообщить внуку, что среди сторонников спасения библиотеки оказался академик Асадов, который когда-то был одним из регулярных ее посетителей.

Бабушка и внук выпили по две чашки чая и еще раз отметили, что вкус у него средненький. Перед уходом внук сообщил о своем решении уехать в Россию — здесь, в Баку, у него нет перспектив служебного продвижения. Отношение к нему неплохое, его ценят как специалиста, платят хорошо, но он не намерен всю жизнь сидеть на прослушке. С его подготовкой и опытом он легко может устроиться в Москве на более интересную работу. Друзья, решившиеся на отъезд несколькими годами раньше, пишут, что хорошего русского специалиста, да еще непьющего, возьмут куда угодно: и в ФСБ, и МВД, и в любую другую организацию — в Москве их навалом.

Мария Николаевна, слушая внука, понимала, что посоветовать что-то дельное не может.

— А работа-то твоя тебе нравится? — Она забыла, что задает этот вопрос не первый раз.

— Да как тебе сказать? В общем-то работа неплохая. Аппаратура регулярно обновляется, движемся, так сказать, на острие прогресса, но занимаемся одним и тем же: слушаем, слушаем, слушаем… Кого слушаем, зачем слушаем — я стараюсь не знать… Чем меньше знаешь, тем легче на суде.

Глядя на складочки вокруг его смеющегося рта, Мария Николаевна с грустью отметила, что внуку уже за сорок. Третий по счету, он единственный остался с ней в Баку (два старших переехали в Москву сразу после окончания вузов), и ей казалось, что жена-азербайджанка привязала его к Баку навсегда. Видимо, ошиблась. Что же теперь будет? Кто ее похоронит, если она останется здесь одна?

— Ты чего задумалась? — Внук ласково погладил ее по кудрявящимся седым волосам.

— Да вот, думаю, кто мой гроб в землю опустит, если ты уедешь. — Чтобы скрыть набежавшую слезу, Мария Николаевна потянулась за чайником.

— О чем ты говоришь?! — внук искренне возмутился. — Тебе еще жить и жить. Как устроюсь, заберу тебя к себе. Да и братья тебя ждут в любой момент.

Она не стала спорить. Внуки действительно давно уговаривали ее переехать к ним. У каждого было по даче под Москвой, места хватало всем, но как она могла бросить на произвол судьбы библиотеку?! И потом… Здесь ее все знают, уважают. Она заслуженный работник культуры, и сам министр приезжал поздравлять ее с восьмидесятилетием. А кому она нужна в Москве? Превратится в заурядную старуху, одну из тех, что сидят на скамейках у своих подъездов.

Чтобы поменять тему, Мария Николаевна рассказала внуку о предложении Муртуза. Сумма произвела на внука впечатление.

— Пятьдесят тысяч! Вот гребут! — почти одобрительно сказал он. — Лопатами!

— Советской власти на них нет, — печально посетовала Мария Николаевна.

— А что, при советской власти не воровали? — возразил внук.

— Но не так же.

— Да, не так… — поцеловав ее на прощание в лоб, он ушел.

Третью бутылку они осилили довольно быстро — сказалась нервозность обстановки. Аббас не покидал зал, наполнившийся посетителями до отказа; он не сводил глаз с их стола, готовый подойти сразу, если понадобится. Конечно, им давно надо было уйти отсюда, но Академик отказался наотрез:

— Подумают, что мы испугались.

— Вам важно, что эти люди о нас подумают?

— А тебе?

— Честно говоря, наплевать.

— А есть вообще люди, чье мнение тебе интересно?

— Мои друзья.

— Пять человек?

— Пять.

— А на всех остальных наплевать?

Эльдар промолчал, не желая снова втягиваться в спор.