Рустам Ибрагимбеков: Храм воздуха

— Ты же из-за меня это сделала.

— Все равно. Я точно знаю: это будет висеть над нами. Ты будешь мучиться, что не был моим первым мужчиной.

— Никогда.

— Это тебе сейчас так кажется.

— Я клянусь тебе.

— Не клянись… Я сама такая же. Думаешь, я считаю, что поступила правильно? Нет, конечно. Порядочная женщина так себя не ведет.

— Для меня ты самая порядочная, — сказал Юсиф.

— Это пока.

— Так будет всю мою жизнь.

— Я же знаю, для тебя честь, достоинство, порядочность — самое ценное в жизни.

— Ну, — Юсиф не понимал, куда она клонит.

— Ты же сам только что сказал: лучше умереть, чем так жить.

— Я совсем про другое сказал: есть моменты, когда мужчина должен вести себя достойно, даже если рискует жизнью. Как Эльдар.

— У женщин то же самое. Только вести себя достойно для вас это быть мужественными, а для нас — быть порядочными.

— Это правильно, — согласился Юсиф.

— Ну вот видишь, ты уже соглашаешься, — усмехнулась Гюля. — А что будет дальше? Когда другие начнут говорить.

— Что говорить? — растерянно спросил Юсиф.

— Что ты живешь с чужой женой, неразведенной женщиной.

— Кто это будет говорить?

— Да все вокруг. Люди всегда все знают. Думаешь, Кисловодск — это другой конец света? Следующим летом сюда столько бакинцев понаедет.

— Но ты же разведешься с ним…

— Разведусь, конечно. Это не так просто. Придется поехать в Баку. Судиться. А там-то точно, я для всех — непорядочная… Да я такая и есть. — Гюля поцеловала Юсифа.

— Перестань говорить глупости, — довольно сердито сказал Юсиф.

— Непорядочная, — словно дразня, повторила Гюля и ещё раз его поцеловала, — и ты прекрасно это знаешь.

— Ничего я не знаю.

— Знаешь! — Гюля продолжала целовать Юсифа, — Добился своего… Поломал мне жизнь, а потом бросишь. И женишься на порядочной девушке.

— Никогда этого не будет.

— Будет.

— Не будет, я тебе говорил, я один знаю, какая ты, и мне этого достаточно.

— Ты так меня любишь? — Гюля подняла глаза на Юсифа, и в их мерцающей черноте игриво сочетались ирония и надежда.

— Да.

— И ты меня не бросишь?

— Нет.

— Никогда? И мы много лет будем жить в этом доме?

— Да.

— И у нас будет много детей?

— Десять, — сказал Юсиф.

— А если все будут девочки?

— Ничего, девочки тоже неплохо.

— Но мальчики лучше?

— Лучше.

— Ну тогда будем рожать мальчиков. — Она опять поцеловала его.

— Я, пожалуй, окно закрою, — сказал Юсиф.

— Закрой, — согласилась Гюля.

Прикрыв ставни, Юсиф подошел к Гюле. И пока они привыкали к полутьме, воцарившейся в комнате, тела их казались тенями, сливающимися в единое целое…

В «Храме воздуха» гремела танцевальная музыка — народ, уставший от войны, веселился от души. Сидевший на эстраде оркестр перемежал фокстроты с лезгинкой. И посетители, покинув столы, дружно пускались в пляс.

Эдик и его белокурая невеста Зина не пропускали ни одного танца. Выученная Эдиком Зина вполне прилично танцевала лезгинку.

Юсиф и Гюля с удовольствием наблюдали за танцующими. Время от времени Эдик пытался поднять и их, потом он вдруг притих, перестал танцевать. Юсиф невольно связал это с появлением в зале нескольких парней, которые, по-хозяйски окинув взглядами танцующих, прошли к столу, накрытому для них возле эстрады.

— Я что хочу сказать, может пойдем отсюда? — предложил вдруг Эдик.

Юсиф посмотрел на Гюлю. Она кивком дала понять, что не возражает.

— Пошли, — сказал Юсиф.

— Прощальный тост, — объявил Эдик, и поднял бокал, — я хочу пожелать вам, — движением бокала он объединил Юсифа и Гюлю, — многих лет счастья в вашем доме…

— Я присоединяюсь, — подняла свой бокал Зина и чокнулась с Гюлей. — счастья вам.

В это время к их столику подошел мордастый парень в скрипучих туфлях и что-то сказал Эдику на ухо. Тот поспешно вскочил.

— Я на минуту, — извинился он, уходя за мордастым, и действительно отсутствовал недолго: он подошел к столу, за которым сидела недавно пришедшая компания, и, почтительно склонившись, о чем-то поговорил со смуглым мужчиной лет тридцати пяти с золотыми зубами, поблескивающими в свете ресторанной люстры, и двинулся обратно…

— Началось, — недовольно сказала Зина. — Что они от него хотят, понять не могу!

— А кто это? — спросила Гюля.

— Ростовские жулики… Командуют здесь…

Эдик с деланой улыбкой на побледневшем лице подошел к столу.

— Может, посидим ещё? — спросил он, не глядя на Юсифа.

— Не знаю, — Юсиф бросил взгляд на Гюлю; та неопределенно пожала плечами.