— Привет, дядя Гоша, привет, дядя Марк, — сказал он, не прекращая занятия, и, отдельно кивнув головой Дреме, представился: — Москалев. Павел Петрович. Проходите. Устраивайтесь.
— Привет, старик! Рад лицезреть, родной, — раскатисто грассируя, сердечно приветствовал его Кукушечкин. — Хреново живешь, Пинкертон Пинкертонович, не солидно.
Паша сложил ножичек, который издал приятный для мужского уха звук щелкнувшего курка, упрятал складешок в футляр, а футляр — в карман джинсовой куртки. Смел со стола в ладонь обрезанные ногти и выбросил их в пустую корзину. После этого отполировал ногти о рукава, обдул их и сказал:
— Плохой ты психолог, дядя Гоша. Садитесь, граждане, в ногах правды нет.
— Ты думаешь, правда есть в заднице? — удивился Кукушечкин. — И почему я плохой психолог?
— Представь, дядя Гоша: ты совершил уголовно наказуемое деяние и пытаешься уйти от справедливого возмездия. Скрыть от меня правду. Думаешь: уж этого кудрявого барана я накручу на бигуди. Заходишь. И что чувствуешь? Чувствуешь дребезжание собственной души. И я это дребезжание чувствую. Мягкая мебель это дребезжание глушит, рассеивает. А тут — а! — слышишь звук? Вибрацию? А! А!
— Ты хотя бы трубку завел, — поддержал Кукушечкина Сундукевич. — Подарить тебе трубку?
— Что я слышу, дядя Марк? Взятка должностному лицу?
— Разбежался, — на корню пресек вспыхнувшие надежды Сундукевич.
— Зачем, дядя Марк, трубка некурящему человеку? Для понта? У меня другая фишка.
Паша элегантным движением извлек из внутреннего кармана темные очки, встряхнул и надел их.
— Я твои глаза вижу, а ты мои — нет. Я твои мысли читаю, а ты теряешься в догадках. Начинаешь дребезжать. Вибрировать. Часто моргать. А я молчу. А ты моргаешь. А я молчу.
Сундукевич посмотрел в эти непроницаемые черные дыры вместо глаз, и ему действительно сделалось не по себе.
А Паша, не снимая очки, повернулся к Кукушечкину:
— Так ты говоришь, дядя Гоша, находился с генеральным секретарем Александрой Двужильной в любовных отношениях?
Кукушечкин часто заморгал, сделал неопределенный жест возмущения и воскликнул с укоризной:
— Паша! Как ты мог! Как ты мог! Я же доверял тебе, как самому себе.
Сундукевич встрепенулся.
— Что такое? — спросил он тоном обманутого мужа.
Друзья сурово переглянулись и вместе, с большим подозрением, посмотрели на Дрему.
Тот неопределенно пожал плечами и на всякий случай, сделав отсутствующие глаза, прикрыл рот ладонью.
Следователь Паша снял очки. Глаза его сияли праздничным фейерверком.
— Советую, деды, на ящур провериться. На всякий случай, — сказал он, не скрывая распирающую его радость. — Поздравляю вас, гномики!
— Это почему гномики? — обиделся Кукушечкин. — Почему гномики?
Паша встал и, опершись руками о стол, торжественно объявил:
— А потому. Да будет вам известно, что ваша зазноба Александра Двужильная не далее как год тому назад была… был Александром Двужильным. Строителем пирамид и вообще еще тем мошенником.
— Иди ты! — в ужасе воскликнул Сундукевич. — Тьфу! Тьфу!
— Мерзавка, зараза! — мотоциклом без глушителя взревел Кукушечкин, картавя больше обычного.
Следователь Паша добрыми, хотя и слегка ехидными глазами наблюдал за буйством разочарованных любовников, а, налюбовавшись, утешил:
— Надо полагать, любовь была взаимной.
— Паша, ты зачем нас позвал? Поиздеваться? — возмутился Сундукевич.
— Зачем издеваться? Из простого человеческого любопытства. Хотел посмотреть на мужиков, отлюбивших генерального секретаря. Не мог отказать себе в удовольствии.
— Паша, надеюсь, это останется между нами? — мрачно спросил Кукушечкин.
— Я не папарацци, не такая у меня профессия, — с явным сожалением ответил следователь Паша, но тут же воспрянул духом. — Разве что тете Розе рассказать? Дядя Марк, как тетя Роза поживает?
— Для ее возраста неплохо, — уныло отвечал Сундукевич, протирая запотевшие от волнения очки, но, спохватившись, задушевно добавил. — Сердце иногда пошаливает.
И посмотрел на Пашу робкими, близорукими глазами жертвенного барашка.
— Это не сердце у тети Розы пошаливает, это вы, дядя Марк, пошаливаете, — сурово оборвал его Паша.
— Как у тебя со временем? Может быть, съездим в «Р.В.С.», съедим по форельке? — спросил Сундукевич.
— Так. Опять? Дача взятки должностному лицу при исполнении обязанностей? — обрадовался Паша. — Поехали.
— Как ты думаешь, найдут ее… его? — спросил Кукушечкин.
Читать дальше