Николай Ивушкин: Место твое впереди

За пыльными окнами пригородного поезда мелькают платформы подмосковных станций. Кончается первая неделя войны, а вокруг тихо, и небо безоблачно, как в дни мира.

Остановка. Выхожу из вагона. На стене деревянного здания вокзала — плакат: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами». Углубляюсь в лес по тропинке, давно протоптанной дачниками. Вскоре меня остановил голос часового. Через несколько минут я оказался в палатке политотдела 256-й стрелковой дивизии. Вручаю свое предписание начальнику политотдела батальонному комиссару В. И. Попову. На Вениамине Ивановиче и командирах, окружающих его, зеленеют фуражки пограничников. Костяк формирующейся дивизии составляют командиры и политработники войск НКВД. В штатском костюме среди подтянутых людей с подчеркнуто военной выправкой чувствую себя неловко. Начальник политотдела помогает мне: усаживает, доброжелательно расспрашивает о моей работе в мирные дни. Попутно он рассказывает о своих подчиненных, как бы сразу включая меня в их семью. Оказался в этой семье и мой давнишний добрый знакомый Володя Стычков, помощник начподива по комсомольской работе. Мы обнялись.

С Володей я расстался в Промакадемии 22 июня 1941 года. И вот мы снова вместе.

Я возглавил парторганизацию 937-го полка. В части меня встретили тепло. Познакомили с командирами, политработниками. В ротах я побеседовал со многими сержантами и красноармейцами и вскоре понял: полк имеет номер, положенное число бойцов и командиров, и все же это пока еще не боевая единица, а лишь сотни вооруженных людей с разными характерами, с различными взглядами на вещи. В полк их надо было еще сплотить. Свою первостепенную задачу я видел в том, чтобы активизировать работу партийной организации. Ее боеспособность, беззаветная преданность делу Ленина, вера в победу. сплотят людей в настоящий боевой коллектив.

Командир полка майор Михаил Трофимович Хрюкин, офицер опытный и дальновидный, много мне говорил о подчиненных и посоветовал поближе узнать каждого из них. Принимая коммунистов на партийный учет, беседуя с ними по душам, я изучал их наклонности, опыт. Были среди них такие, что хлебнули лиха еще в гражданскую войну и годились мне в отцы. Встретились коммунисты и моего поколения, ударники первых пятилеток: строители, слесари, шахтеры, колхозники. Немало было и молодых парней, вступивших в партию на границе. Как ни осложнялись дела на фронте в те дни, уверенность в том, что мы выстоим и разгромим врага, никого из коммунистов не покидала.

Не все из нас тогда хорошо разбирались в сложившейся на фронте обстановке. Многого еще не знали. Но что касается германского фашизма, его классовой сущности и целей, то для нас, коммунистов, было совершенно ясно: фашизм — это открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических сил империализма. Партия неоднократно подчеркивала, что политика Гитлера направлена на закабаление трудящихся.

Когда мы, коммунисты, беседовали с бойцами, то напоминали обо всем этом. Разъясняли, что гитлеровская Германия стремится надеть на советских людей ярмо рабства, уничтожить завоевания Октября и социализма, что война идет не на жизнь, а на смерть. Нам важно было, чтобы каждый воин глубоко понимал справедливые цели нашей Отечественной войны, проникся чувством непримиримой ненависти к врагу.

Хорошо помню знойный день 3 июля 1941 года. С волнением слушали мы тогда выступление по радио И. В. Сталина. Перед народом и армией партия, Советское правительство выдвинули задачи — беспощадно бороться с врагом, отстаивать каждую пядь советской земли, драться до последней капли крови за наши города и села, помочь народам Европы освободиться от фашистского ига.

К рабочему классу, колхозному крестьянству и интеллигенции партия обратилась с призывом «Все для фронта! Все для победы!» Это был лозунг, в котором с предельной ясностью и четкостью определялась задача всех народов страны.

...Срок формирования полка был сжатым. Уже 12 июля он погрузился в эшелоны, а 15 июля прибыл на станции Дворец и Лычково в районе Валдая. Наша 256-я дивизия вошла в состав 29-й армии. Все мы остро чувствовали дыхание войны. Вражеская авиация бомбила железнодорожные станции и на бреющем полете расстреливала из пулеметов колонны детей, эвакуированных из Ленинграда. По дорогам нескончаемым потоком шли на восток женщины, дети, старики.