Александр Гроссман - Образ жизни

— Поедешь в школу сержантов учиться на механика-водителя боевых машин. Даром тебя в ДОСААФ готовили? Наберём команду и вызовем. Иди работай.

Пётр не скрывал своей радости. Офицер был приятно удивлён и пожал Петру руку. В те годы армию ещё не разъедала дедовщина и простые парни, вроде Петра, охотно шли служить.

После трудностей и неприятностей первых месяцев службы, Пётр усвоил правила очередного общежития. Казарма подкупала чистотой — никто не валялся на его койке и не брал «поносить» его одежду. Петю не грызла тоска по дому, он не расстался с любимой девушкой и не терзался сомнениями, дождётся ли она его, не писал и не ждал писем. Его привязанностью стали танки. В редкие свободные минуты он шёл на танкодром и мысленно проходил препятствия — здесь отпустить акселератор, а здесь добавить… Он ничего не читал, скучал на политзанятиях, нехотя учил уставы и ждал своего часа. Пётр с первого раза одолел все препятствия и дальше только наращивал скорость. В конце учёбы он с гордостью проделал и аккуратно обшил дырочку для знака механика-водителя третьего класса и отбыл для дальнейшего прохождения службы в кадрированную дивизию, расквартированную в светлом сосновом лесу на берегу Днепра. Там он впервые вошёл в большую реку, подставил тело сильному течению тёмной воды, понежился на тёплом прибрежном песке. Смуглый от рождения, он быстро покрылся ровным загаром, кончики густых чёрных бровей выцвели до пшеничной жёлтизны. Нежданно-негаданно он оказался на земле его предков.

Петру предстояло поддерживать технику в рабочем состоянии и совершенствоваться в искусстве вождения. Он стал водителем танка командира взвода — лейтенанта, недавно прибывшего на эту должность из училища. Прошло немного времени и их сблизило желание постичь мастерство вождения с прибором ночного видения. В армии, наконец, пригодились водительские права Петра. Его часто отправляли за продуктами, строительными материалами или с личными поручениями офицеров. Во время таких поездок молодые люди становились Алексеем и Петром, а о службе напоминала только форма и внушительного вида армейский грузовик. На втором году службы произошло событие, ещё больше сблизившее их.

Над дивизией постоянно висела угроза неожиданных визитов командующего. Маленький учебный самолёт замечали, когда он уже шёл на посадку. Командующий появлялся в расположении полков раньше их командиров. И начиналось… Желая уберечь себя от этой напасти, на танкодроме надстроили вышку и оборудовали постояный пост с рацией. На этот раз самолёт прилетел в густых сумерках. Командующего интересовало ночное вождение. Он достал хронометр и лично следил за кружением машин по танкодрому. Экипажи оказались неплохо подготовленными, командующий подобрел, выделил машину под номером тридцать один и распорядился: — Освободите танкодром и пусть покажут на что способны. — Командир полка передал команду и от себя добавил: — Жми! — Алексей передал команду и тоже добавил от себя:

— Спокойно, Петя, покажи класс. — Пётр прошёл круг, пошёл на второй, когда последовала новая команда:

— Лейтенант, займите место водителя.

Командующий захлопнул крышку хронометра. — Молодцы! Первый класс! Командир полка счастливо улыбался, комдив пригласил командующего «перекусить», офицеры облегченно вздохнули, а Алексей и Пётр стали водителями первого класса — комдив понял слова командующего буквально.

Старшина-сверхсрочник так прокомментировал это событие: «Вот жид пархатый, и тут всех обскакал». Старшина этот не упускал случая пройтись по поводу национальности Петра и ввернуть «жид» к слову и просто так. Пётр уже знал, что евреев здесь не жалуют, хотя и не понимал почему. Старослужащие предупреждали его: со старшиной лучше не связываться, рассказывали, как года два тому один лейтенант «начистил ему харю», но старшина так и остался на своём складе, а лейтенанта загнали на Камчатку. Подозревали, что старшина стукач и сторонились его. Однажды Петру пришлось везти старшину на армейский склад.

— Не может еврей быть Петром Ивановичем, — разглагольствовал старшина. — Меня не проведёшь. Пинхус Абрамович — вот ты кто.

Пётр знал, что старшина его провоцирует. Ждёт, что он сорвётся. Хоть как-то. В зеркале Пётр видел, что старшина ждёт ответа, и дал выход своей ярости, разогнав машину так, что её стало заносить. Старшина испугался, вцепился в сиденье, завизжал. Пётр убрал газ, и больше они не проронили ни слова. Ночью Пётр проснулся, вспомнил поездку и впервые подумал, что всё же надо бы выяснить, кто же он на самом деле.