Александр Гроссман - Образ жизни

Долгожданный звонок раздался, когда зима хлопнула дверью мартовскими морозами.

Километров пять прошли молча. Нина шла впереди, и Пётр еле поспевал за ней. «Странно, — размышлял он, глядя на мелькающую впереди фигурку, — шаг короткий, скользит себе, словно с горки катится, а не догнать». Лес кончился. На опушке Нина остановилась.

— Не устали?

— За вами поспеть не просто.

— На лыжне, Пётр Иванович, я всё забываю. Стоит только снегу улечься, как меня охватывает беспокойство, нетерпение какое-то, как у перелётных птиц. Я читала.

— Зов предков. Память ушедших поколений.

— Точно, Пётр Иванович. Верные слова.

— Не мои.

— Я знаю.

Пошли дальше — через поле к посадке, за деревьями открылся пологий спуск. Внизу Пётр сказал: — По времени выходит, километров десять прошли.

— Вот дойдём до тракта и будет пятнадцать. — Не доходя до тракта, Нина остановилась. — Не загнала я вас?

— Пока нет, но впереди ещё обратный путь.

— Посидим вон под той ёлкой и двинемся потихоньку.

Она обломила низко нависающие ветки, расстелила их у комеля, отстегнула лыжи и села на лапник; оперлась спиной о ствол, вытянула ноги и указала на место рядом: — Садитесь, Пётр Иванович. — Извлекла из-под свитера плоскую фляжку, отпила и протянула Петру. — Чай крепкий, сладкий, с травами и не холодный. На себе всю дорогу грела. Усталость, как рукой, снимет.

Пётр устроился на лапнике, попил чаю, спросил: — Любите зиму?

— В лесу и на лыжне, а дома вечная возня с дровами, водой, удобствами во дворе… Люди по Луне ходят, а мы зимой по воду с топором ходим.

— В лесу, да ещё на берегу тихой речки такой быт оправдан, а в городе, конечно, лишён смысла. На лыжи стали раньше, чем пошли?

Нина рассмеялась. — Я в школу через лес на лыжах бегала. Мы в леспромхозе жили, недалеко от Йошкар-олы. Лес вырубили, работы не стало, люди разъехались. Родители купили дом в Ижевске — у отца здесь родня.

— В библиотекари пошли по призванию?

— Что вы, совершенно случайно. В райцентре было одно училище. Киномехаников готовили и библиотекарей. Потом окончила Ленинградский институт культуры. Заочно. Не удивляйтесь — это всё мама. Детей подняла и мне выучиться дала.

— Вот мы и подобрались к самому интересному.

— Это вам интересно, а мне и вспоминать не хочется.

— Ну и не надо.

— В том то и дело, что надо. Так хочется выговориться и почему-то кажется, что вы поймёте.

— Это мне уже говорили. Я что, похож на священника?

— Нет, но вы умеете слушать.

Пётр кивнул. Раз, другой. — Вот-вот. И не задавать лишних вопросов. Верно? Охота задавать вопросы отпала ещё в детдоме — на них всё равно не отвечали.

— А ваш детдом, где стоял?

— Совсем рядом. Сперва в Бодье, потом в Ижевске.

— Вам тоже есть, что рассказать. Кстати, я выписала вам новый формуляр.

— Ого! Кто кого исповедует? Вообще-то я ничего не имею против. Так даже интересней. Вот только жизнь нельзя переписать, как формуляр.

Возвращались не спеша. Останавливались. Разговаривали. Сразу за лесом стояли дома. Пётр указал на крайний дом: — Недавно получил квартиру. Первое в моей жизни своё жильё. Квартира пустая, из мебели — тюфяк на полу, но чаем напоить могу. Сядем и устроим вечер вопросов и ответов. Идёт?

— До вечера я свободна. Мама с детьми гостят у брата. Давайте попробуем.

Нине и двадцати не было, когда она вышла замуж. Нефть здесь геологи искали. Весёлый симпатичный парень с юга России. Любовь? Да, любовь. Взаимная и счастливая. Родился Игорёк. Геологи дальше поехали. Договорились расстаться ненадолго. «Последний раз съезжу и всё. Будем жить здесь или ко мне переберёмся». Работал в Сибири, потом в Туркмении. Один раз приезжал в отпуск. Танечка без него родилась. Ей скоро три года, а она ещё отца не видела. Деньги на детей приходят. Не регулярно, но грех жаловаться. Ко дням рождения детей приходят открытки без обратного адреса и несколько слов на почтовых переводах.

— Живу соломенной вдовой. Обида гложет постоянно. За что со мной так поступили? Сама себя в угол загнала. Дети ждут отца, говорят о нём, я поддерживаю видимость дружной семьи, чтобы они не чувствовали себя брошенными.

Они сидели на тюфяке, грели спины о чуть тёплые батареи. Между ними, тут же на тюфяке, стоял чайник, эмалированные кружки и баночка с сахаром. Чайная ложка — одна на двоих.

— Я выросла в простой семье. Нас было трое детей, и нас любили. Мы чувствовали эту любовь. Вот и демографы пишут, что дети из разведенных семей, следуют путём родителей. Вы можете объяснить, почему по переписи замужних женщин больше, чем женатых мужчин? Мой случай?