Джеймс Олдридж - Горы и оружие

— Какого понимания от них требовать? — сказал Мак-Грегор. — Вы всегда обходились с ними плохо и — уж простите — даже жестоко.

— Быть может, мы слишком прямо шли к цели, — признал Сероглу. — Но приходилось ли вам бывать в старой курдской части Турции?

— Я давно уже там не был.

— Но вы ведь…

Мак-Грегор знал, что сейчас слетит с языка у Сероглу, но турок сделал над собой усилие, сдержался.

— Быт наших курдов меняется, — сказал он. — Старый племенной уклад уходит вместе с сумасбродной безответственностью. Мы их отучаем от кочевания. Даем им наконец здоровую, оседлую жизнь. Они становятся турками — как им и надлежит быть. У нас в Стамбуле портовые рабочие — сплошь курды.

Не собираясь оспаривать сейчас историческую правомерность турецкого решения проблемы, Мак-Грегор ждал, когда Сероглу подойдет к сути дела.

— Подлинный враг курдов — отнюдь не наша республика, — говорил Сероглу, — а все те иностранцы, которые зарятся на нефть и газ в Курдских горах, частью принадлежащих Турции. Вот в чем вопрос, и вот в чем мы могли бы прийти с вами к договоренности.

— К какой же именно?

— Мистер Мак-Грегор… — Сероглу неловко наклонился к нему из своего глубокого кресла. — Почему бы вам не наладить нечто вроде обмена мнениями?

— Я не совсем вас понимаю, — проговорил Мак-Грегор и услышал, как парадная дверь открылась. Опять пробежала девочка по коридору, и затем в комнату явилось еще одно живое свидетельство приобщения Сероглу к Европе — вошла собака из породы кокер-спаниелей и завиляла хвостом, заластилась к нежно любимому хозяину.

Обняв собаку, Сероглу сказал:

— Ах ты моя Бобби. Поди поздоровайся с мосье англичанином.

Здороваться Бобби не пошла, а опустилась у хозяйских ног, вывалив язык и не сводя преданных глаз с коричневых туфель Сероглу.

— Какой обмен мнениями вы предлагаете? — спросил Мак-Грегор. — Между курдами и турками?

— А почему бы и нет? — сказал Сероглу. — Наше ведомство по этим делам было бы, возможно, готово поддержать курдскую республику определенного рода.

— Вот как? Турецкие власти в самом деле стали бы говорить о курдской республике? — наклонясь вперед, переспросил Мак-Грегор недоверчиво.

— Я сказал — возможно. Прояснить нашу позицию непросто.

— Думаю, вам придется прояснить ее весьма существенно, — сказал Мак-Грегор. — Мне что-то плохо верится.

— Мы, возможно, были бы готовы согласиться на некую курдскую автономию в Иране и в Ираке, если бы получили заверение, недвусмысленно гарантирующее, что такая курдская республика откажется от всяких притязаний на турецкую территорию.

Мак-Грегор усмехнулся, взглянув спаниелю в мягкие карие глаза и вспомнив, что спаниель — собака охотничья и умеет мягко взять птицу в зубы и принести несмятую и целую хозяину к ногам.

— Какой же курд согласится бросить на произвол судьбы полтора миллиона собратьев? — сказал он.

— Но давайте будем практичны! — воскликнул Сероглу. — Вам, я знаю, нужны документы, которые передала мне французская Sureté после смерти Манафа.

— И которые принадлежат курдскому Комитету, — подчеркнул Мак-Грегор.

— Вы их получите, — сказал Сероглу. Помедлив, он прибавил: — Получите, если доставите нам от кази твердую гарантию того, что курдские домогательства кончаются у турецких границ.

— Такую гарантию я никогда не смог бы получить, — сказал Мак-Грегор. — Я не стал бы даже и заговаривать с кази об этом.

— Так что же вы предлагаете? — горячо сказал Сероглу. — Какое видите решение?

— Я могу предложить лишь одно: чтобы вы вернули документы, — ответил Мак-Грегор.

— Но мы не можем допустить, чтобы то, что происходит сейчас, затянулось надолго. Говорю же вам, что иностранцы — американцы, французы и англичане — бог знает что там у курдов натворят.

— Там и сейчас творится бог знает что.

— Но теперь, при такой заинтересованности всех этих господ, заварится каша еще скверней.

— Это верно, — согласился Мак-Грегор.

— Поэтому нам с вами надо работать вместе, — убеждал Сероглу. — Мы могли бы уладить вопрос раз и навсегда.

— Если вы, полковник, отдадите документы, — сделал Мак-Грегор контрпредложение, — то я уговорю кази встретиться с любым вашим посланцем и обсудить турецкие проблемы.

— Я не это имел в виду.

Просунув голову в дверь, девочка спросила, не нужно ли принести еще горячего кофе. Ее французская речь звучала тоненько и капризно-певуче, как обычно звучит говор французской детворы.