Спиридонов нехотя поплелся прочь и все оглядывался и что-то бормотал.
Ветер вдруг изменил направление и подул резкими порывами.
На кране уже дважды срабатывал анемометр. Кран останавливался, и все ждали, когда утихнет ветер.
Привезли лестничные марши, и тут же пришел панелевоз с панелями, встал так, что ни проехать, ни пройти.
Водяной, сильно жестикулируя, ругался с шофером, однако голоса его почти не было слышно.
Шофер стучал пальцем по своим наручным часам, отвечал, что машина полдня стоит под погрузкой, полдня — под разгрузкой, потому что на стройке нет никакого порядка.
И тут же, как на грех, пришла автомашина с лесом. Петров велел нам самим сгрузить с прицепа доски. Мы надели рукавицы и принялись за работу.
Время от времени я поглядывал на кран. Ане приходилось, видно, нелегко. Ветер то ослабевал, то дул с неистовой силой. В окно кабины хлестала редкая снежная крупа. Внизу суетились, спешили люди. Вся работа по разгрузке пришлась на Аню: в этот день начальник СУ велел перегнать автокран на какой-то другой объект. Второй автокран был в ремонте.
Мы торопливо сгружали доски с прицепа, чтобы поскорее освободить проезд.
Внезапный толчок шквального ветра чуть не сбросил меня с машины, словно перышко, вырвал из рук доску. И тут же странный сдавленный крик повис над стройкой. Крик был какой-то совсем нечеловеческий, несколько голосов будто слились в долгий страшный стон.
Мы все разом обернулись. Я вначале с недоумением отметил про себя неестественный угол, под которым двигалась стрела башенного крана. Потом я понял, что стрела неподвижна. Но что же происходило? И вдруг сердце полоснул ужас — кран падал. Падал медленно, описывая в смутнобелом небе плавную кривую и быстро набирая скорость. Мне показалось, что за стеклом несшейся к земле кабины крана на миг мелькнуло лицо Ани.
Кран рухнул на фундаментные блоки. От чудовищного удара тяжело качнулась земля. Полыхнуло короткое замыкание.
И люди закричали.
Я спрыгнул с машины и бросился к упавшему крану. В несколько прыжков был у кабины.
Аню я сразу не увидел. Кабина показалась пустой. Потом я разглядел, что Аня лежала в углу. Лицо ее было осыпано битым стеклом.
Кто-то побежал вызвать «скорую помощь».
Олег Иванович, потерявший где-то шапку, прибежал из прорабской, поднял, когда ломами свернули смятую дверь кабины, на руки Аню и понес ее поперек подкрановых путей прямо на стену.
Кто-то тихо и тоненько заплакал в тишине. И все бросились вперед, каждый, видимо, хотел убедиться, что Аня жива, но, едва взглянув на нее, одеревенело выпрямлялся.
Олег Иванович дошел до глухой кирпичной стены главного корпуса и остановился, потом оглянулся на нас.
Анина рука висела безжизненно, с пальцев длинными каплями стекала кровь.
В тот же день в больнице, не приходя в сознание, Аня скончалась.
После случившегося собирали нас чуть не ежедневно. Одно собрание проходило даже у самого управляющего трестом; Говорили о технике безопасности, о безответственности отдельных руководителей — надо полагать, имелся в виду Олег Иванович, — допустивших аварию, о неопытности крановщицы.
И все время у меня было такое ощущение, что говорят не о самом существенном, что о другом надо вести речь, но пока сам не мог разобраться в своих чувствах.
На многих стройках опломбировали краны. Линейные механики колесили по всем районам, проверяя состояние строительной техник.
А у нас по стройке ходил следователь — худой медлительный человек с желтой лапкой под мышкой, разговаривал то с одним, то с другим, что-то измеряя рулеткой на месте аварии, просматривал бумаги Олега Ивановича. Однажды он и меня вызвал в прорабскую.
Мы сидели по разные стороны голого дощатого стола, на краю его лежала коробка передач от ГАЗ-69. Было неуютно и жутковато.
Следователь спросил, где я находился во время аварии. Я ответил.
— Где находился стропальщик?
— Как где? Тут же. Подцепил панель и…
— И что? — Следователь перестал писать и поднял голову.
— …и стоял…
— Стоял… — повторил следователь. — А в это время панель повернулась плоскостью к ветру… Стропальщик должен был развернуть, вернее, вообще не выпускать из рук панель.
— Там же стояла машина с кирпичом.
— Ну, влез бы на машину!
Следователь резким движением что-то зачеркнул и уже вяло спросил:
— В каких отношениях вы находились с потерпевшей?
— С кем? — Лишь задав этот вопрос, я понял вею его глупость.
Читать дальше