Оливия Голдсмит - Билли-талисман

Раньше, в Бруклине, где у Кэйт не было никакой отдушины, зато было стремление обзавестись более утонченными друзьями, вроде Эллиота и Брайса или Риты, с которыми она могла пошутить или поговорить о книгах, Бина порой ей надоедала. Но, находясь постоянно теперь в окружении интеллектуалов, друзей-космополитов, она могла оставить придирки к местечковым интересам и разговорам Бины и просто ценить ее доброе сердце.

— И правда жарко, — повторила Бина — привычка, выработавшаяся на случай, когда Кэйт не удостаивала ее ответом.

— Что, в Манхэттэне жарче, чем в Бруклине? — спросила Кэйт поддразнивая.

— В Манхэттэне всегда жарче, чем в Бруклине, — подтвердила Бина, совершенно не заметив иронии Кэйт. Бине решительно недоставало иронии. — Все из-за этих проклятых тротуаров и движения, — она посмотрела вдоль Лафайет-стрит и покачала головой в знак неодобрения. — Я бы не смогла жить здесь, — ворчала она, как будто у нее была возможность выбора и гнездышко за миллион долларов было по карману им с Джеком. — Я бы просто не смогла.

— Так ты и не живешь здесь, — напомнила ей Кэйт, — и в чем проблема?

Бина вдруг перестала обмахиваться, вытаращилась на Кэйт и кротко спросила, как она обычно делала:

— Я, наверно, ужасная?

Кэйт почувствовала, как нежность в ней побеждает раздражение, и, как обычно, вспомнила, за что так любит Бину. И она ответила как всегда:

— Ты все та же Бина.

— Все та же, Кэти, — сказала Бина: привычная литания [1] Литания ( греч. ) — краткая молитва, которая читается во время торжественных религиозных процессий. — так они мирились и сглаживали противоречия вот уже второй десяток лет.

Кэйт улыбнулась, и они обе вернулись в обычную колею. Кэйт не могла себе вообразить, как она бы представила Бину своим манхэттэнским друзьям, но она также не могла жить без Бины, хотя иногда пыталась. Бина совершенно отказывалась развиваться, и это одновременно раздражало и устраивало Кэйт, а порой приводило в совершенное замешательство.

Когда они переходили Спринг-стрит, Бина, словно читая мысли Кэйт, вскрикнула:

— Боже, посмотри-ка на него!

Кэйт обернулась, предполагая увидеть нечто вроде уличного ограбления. А всего лишь увидела на другой стороне улицы татуированного парня с пирсингом, шагавшего по своим делам, который вовсе не был сколь-нибудь значительным образчиком безумной местной жизни. Кэйт даже не отпустила замечания, а лишь посмотрела на часы.

— Мы не должны опаздывать, — поторопила она Бину. — У меня приготовлено для тебя что-то особенное. — Затем она решила сменить тему: — Ты уже подобрала цвет для маникюра?

Бина неохотно отвлеклась от местного уличного слайд-шоу.

— Я подумывала о французском маникюре, — созналась она.

Кэйт не испытала особого воодушевления и не скрыла того. У Бины со школьной поры кончики ногтей были окрашены белым, а остальная часть оставалась натурально-розового цвета.

— А чем тебе не нравится французский маникюр? — попробовала защититься Бина.

— Ничем, если ты — француженка, — парировала Кэйт, благополучно забывшая свои отроческие дни, когда она тоже считала французский маникюр верхом совершенства. Бина выглядела смущенной. Кэйт забыла об отсутствии чувства юмора у Бины.

— А что, если попробовать что-нибудь более модное?

Бина вытянула вперед руки и принялась их рассматривать. Кэйт заметила, что она все еще носила рельефное кольцо, которое Кэйт подарила ей в знак дружбы на шестнадцатилетие, на нем было изображено сердце с короной в ладонях.

— А если что-нибудь… рискованное? — предложила Кэйт.

— Что, например? — спросила Бина, продолжая защищаться. — Татуировку на ногте?

— О-о! Сарказм. Дьявольское оружие.

— Джеку нравится французский маникюр, — хныкнула Бина, все еще разглядывая левую руку. — Не подначивай меня, как обычно, — она опустила руки. С минуту обе молчали. — Прости. Я немножко нервничаю, — сказала Бина. — Я просто немножко нервничаю. Ты же знаешь, я ждала предложения Джека больше…

— Шести лет? — подхватила Кэйт, не злясь на свою подругу.

Она пыталась вспомнить, как воздержаться от нежелательных советов, что было трудно для женщины ее темперамента и ее профессии. Она улыбнулась Бине, и они продолжали свой путь вдоль улицы.

— Я думаю, вы с Джеком уже с первого свидания начали обсуждать вензеля на свадебных полотенцах.

Джек и Бина встречались так много лет. Он был ее первой и единственной любовью. Он заставил ждать ее, пока окончит колледж, получит степень, сертификат.