Бернард Маламуд - Бенефис

— Иду! — хрипло крикнул он и поспешил в лавку.

Герм услышал, как она вопит, да так громко, что слов не разобрать. Он встал и подошел к двери.

Да, это была докторша — кто ж еще — толстуха в необъятной шляпе с мясистым лицом и жирным крупом, в норковой шубе.

— Кретин! Остолоп! — орала она на мясника. — Да ты даже мясо толком завернуть не умеешь. Из-за тебя у меня вся шуба в крови. Шуба погибла!

Бедный мясник пытался было извиниться, но раскаты ее голоса заглушали его слова. Он пытался извиниться жестами — всплескивал руками, закатывал глаза, махал соломенной шляпой, но она не унималась. Он шагнул к ней с чистой тряпочкой — хотел вытереть мех, но она грозным окриком его осадила. Дверь с грохотом захлопнулась. На прилавке стояла ее промокшая сумка. Герм понял, что отец опять хотел сэкономить на бумаге.

Он вернулся к столу. Прошло с полчаса, и в комнату зашел мясник. Он был смертельно бледен и походил на огородное пугало в соломенной шляпе. Он сел в качалку и замер. Кошка хотела было запрыгнуть ему на колени, но он ее не пустил и сидел, глядя куда-то во двор, в пустоту.

Герм тоже смотрел на двор. Он думал обо всех тех местах, где есть лошади и куда мог бы отправиться и он. Ему хотелось быть там, где лошадей много и где он смог бы ездить верхом на всех них.

Тем не менее он встал, снял с крюка заляпанный кровью фартук. Надел его, завязал тесемки. Узел оказался на том месте, где раньше был пояс галифе, но ему казалось, что они все еще на нем.

1953

Ранним утром — в городе в эту пору стояла изнурительная жара — полицейская машина, патрулировавшая Канал-стрит [18] Канал-стрит — улица в Нижнем Манхэттене, район бедноты. , притормозила у обочины, и один из полицейских — в машине их было двое — высунулся из окна и поманил пальцем старика в черном котелке, старик нес за спиной большую картонную коробку, привязанную бельевой веревкой к плечу, в руке — другую коробку, поменьше.

— Эй, ты!

Но разносчик, то ли не расслышав оклика, то ли пропустив его мимо ушей, шел себе и шел. Тогда полицейский, что помоложе, рванув дверь, выскочил из машины. Подошел к разносчику, ухватил за коробку и развернул легко, точно перышко. Разносчик ошеломленно вытаращил на него глаза. Это был согбенный ссохшийся старик. Его огромные глазищи загорелись, точно в них лампочки зажгли, полицейского даже оторопь взяла, правда, ненадолго.

— Ты что, глухой? — сказал он.

Разносчик зажевал губами, что позволяло предположить — так оно и есть, но после некоторой паузы возопил:

— Почему вы толкаетесь? — Сила его вопля снова огорошила полицейского.

— Ты почему не остановился, когда я тебя окликнул?

— А я знаю, что вы звали меня? Или вы назвали мое имя?

— Как тебя зовут?

Разносчик стиснул редкие желтые зубы.

— И где твоя лицензия?

— Что это такое — лицензия? Кто это такой?

— Ты эти шутки брось… лицензия на торговлю вразнос. Мы же видим, ты торгуешь вразнос.

Разносчик не отрицал этого.

— Что у тебя в большой коробке?

— Сто ватт.

— Сто чего?

— Лампочки.

— А в другой что?

— Шестьдесят ватт.

— Ты что, не знаешь: торговать вразнос без лицензии запрещается.

Разносчик молча озирался по сторонам, но на улице не было ни души, если не считать второго полицейского в машине, а он сидел, закрыв глаза: видать, недоспал и теперь наверстывал упущенное.

Полицейский, тот, что на тротуаре, открыл черную штрафную книгу:

— А ну, дедок, выкладывай, где живешь?

Разносчик изучал трещины на асфальте.

— Чего ты там, Лу, — позвал другой полицейский из машины. Он был постарше, хотя и не такой старый, как разносчик.

— Погоди, Уолтер, тут старикан фордыбачит.

Карандаш его вонзился в разносчика — он по-прежнему разглядывал асфальт, но тут прервал молчание и сказал, что у него нет денег на лицензию.

— А на лампочки есть? Не знаешь разве: если ты не платишь, что положено по закону, ты обкрадываешь город?

— …

— Что молчишь? Отвечай.

— Лу, может, хватит?

— Тебе, может, и хватит, а у меня этот козел заговорит.

Второй полицейский, не спеша, вылез из машины — дюжий, седоватый, багровое лицо его блестело от пота.

— Мистер, что бы тебе не ответить на его вопросы?

Разносчик, окоченев, смотрел в пространство между ними. К этому времени вокруг сгрудились любопытные, но Лу манием руки велел им разойтись.

— Ах так, подмогни-ка мне, Уолтер. Отвезем этого красавца в участок.