Ильза Айхингер - Великая надежда

— И много часовых, — добавил Георг.

— Не всюду расставлены часовые, — возразил кучер. — И я вожу не только катафалк.

— Что вы за это хотите?

Он назвал сумму.

— Деньги, — сказала Эллен.

— А ты что думала?

— И когда вы поедете?

— Послезавтра. Я свободен послезавтра.

— Уже послезавтра? — сказал Георг.

— Или сразу, или никогда, — возразил человек.

— А если мы все-таки достанем денег? — Внезапно они загорелись энтузиазмом.

— Дело ваше, — сказал кучер. — Если придете, отыщете меня здесь.

Они дошли до ворот. Смотритель гремел ключами.

— Вы тоже из тех, которые тут пробежали?

— Нет, — сказал кучер.

— Да, — крикнули дети, но кладбище уже осталось позади. Ворота за ними закрылись.

— Послезавтра к вечеру уезжаем от дальнего кладбища. Жду у ограды. Послезавтра, — в последний раз повторил кучер.

Послезавтра. Это не ошибка? Жить договорились на послезавтра и умереть на послезавтра. А все ли в порядке с этим свиданием? Может быть, вообще все на свете как этот договор с чужим кучером? Как условленная встреча у кладбищенской ограды? Радость о том, что будет послезавтра, и страх перед тем, что будет послезавтра?

Послезавтра — это был как раз тот день, начиная с которого в их районе отказывали от квартир таким, как они, и об этом всех предупредили заранее. «Гонят, как собак», — сказала бабушка.

А завтра было кануном этого дня.

В этот последний день кроткая рассеянность детей перешла все границы. И бабушка обвинила Эллен в том, что книжный шкаф до сих пор не продан. Этот старый книжный шкаф, — его ценность составляли мечты тех, кто рос и умирал, а цена определялась притязаниями вымогателей. Кому это можно было объяснить?

— На переезд нам нужны деньги, — объяснила бабушка перед уходом. — Шкаф необходимо продать.

— На переезд, — повторила Эллен. — На какой переезд? — Оставшись одна, она беспокойно обошла на цыпочках все комнаты, словно предательница, которую предали.

Карета ждет у последнего кладбища. Шкаф необходимо продать. По какой цене продают то, что любят?

— Тебя — за деньги, — объяснила Эллен книжному шкафу, — а деньги — за то, чтобы доехать до границы. Ты должен меня понять, тебя — за то, чтобы добраться до границы!

Она попыталась обнять его обеими руками.

Первый покупатель ушел, потому что никак не мог постичь связи между мечтой и сделкой, второй ушел, потому что в углу старого шкафа обнаружил паука, и только с третьим Эллен удалось вступить в переговоры. Не такие уж плохие были переговоры, потому что начались они с молчания. После того как оба достаточно долго помолчали, чтобы хоть немного узнать друг друга, Эллен обрушила на голову сбитого с толка покупателя свои волшебно-блестящие аргументы. Она заговорила в защиту старого шкафа.

— Он скрипит! — сказала она, прижала палец к губам и тихонько повернула ветхую дверку. — А если мимо проходит поезд, у него начинают дребезжать стекла. Хотите дождаться, пока мимо пройдет поезд?

Покупатель сел в кресло, которое тут же перевернулось. Он встал с полу, но ничего не ответил.

— Он пахнет яблоками, — грозно и беспомощно прошептала Эллен. — В самом низу одна дощечка выпала, и там можно спрятаться!

Она тщетно пыталась облечь в слова несказанное. Она совершенно забыла сказать, что стекла в дверцах шлифованные, как велела передать бабушка, и что с обеих сторон у него инкрустация.

— Осенью он потрескивает, как будто у него есть сердце! — торжествующе сообщила она вместо этого.

— А что, у кого есть сердце, тот осенью потрескивает? — спросил покупатель. И они снова стали молча ждать поезда.

— Ветер дует! — сказала Эллен, словно это обстоятельство тоже должно было подтвердить ценность шкафа. — Сколько вы хотите заплатить?

— Я жду, — не двинувшись с места, сказал покупатель. — Жду поезда.

Прошел поезд. Стекла задребезжали.

— Он боится, — сказала Эллен и побледнела. — Шкаф вас боится.

— Я его беру, — сказал покупатель. — Назовите вашу цену.

— Спасибо, — сказала Эллен, — только я не знаю… Он вас боится!

— Он успокоится, — сказал покупатель.

— А вы в состоянии за него заплатить? — испуганно спросила Эллен.

— Нет, — печально ответил покупатель, — нет, я не в состоянии за него заплатить. Он скрипит и пахнет яблоками. Я останусь вашим должником. — И он выложил на стол пятьсот марок.

— Нет! — сконфуженно возразила Эллен. — Бабушка сказала: «Чтобы не дешевле ста пятидесяти марок!»

— Скажите вашей бабушке: «Что может быть дороже глубокого сна!»