Юлия Добровольская - Любовники

«А стоит ли?» — возник Внутренний Голос.

«А что — не стоит?» — насторожилась Дина.

«Ммм… я тебе не советую».

«Почему?» Дина была удивлена.

«Просто — не советую, и все тут».

Сколько Дина ни пытала его, больше она ничего не услышала. И решила так: «не советую» — не значит «запрещаю». И вошла в крутящиеся двери главпочтамта.

Она помнит, как в детстве боялась этих дверей. Почему — она не знала, это был безотчетный страх. Может, потому, что они были массивными, а она была слишком мала… Ей казалось, что они могут раздавить ее, если вдруг она угодит в маленькую щелочку между полукруглой стеной и лопастью двери. А этих лопастей было четыре — значит, она могла попасть под любую из них. Или вдруг дверь застрянет на полуобороте и Дина окажется замурованной между стеной и двумя огромными дверными полотнами…

Дина усмехнулась про себя, вспомнив эту детскую боязнь, толкнула от себя рифленую бронзовую ручку с листочками и шишками на обоих концах и смело вступила в отворившийся проем.

Она ждала вызова недолго — минут через пятнадцать женщина-оператор сказала, что номер не отвечает. Дина посмотрела на часики — было около шести вечера. Может быть, Константин Константинович еще не вернулся домой — сейчас ведь сессия, много работы, вечерние консультации… Дина забрала деньги и вышла на улицу.

Она уже передумала идти к кому-нибудь в гости. К Оле идти не хотелось — она наверняка только что пришла с работы, и родители ее тоже с работы, а квартира у них крохотная, в полторы комнаты, негде даже посидеть, поболтать. У Лены маленький ребенок — там свои заботы. А Таня — мама сказала — лежит в больнице, в инфекционной, туда не пустят.

Дина дошла до своей школы. Постояла около зеленого школьного сквера с метеорологической площадкой и площадкой для пионерских линеек. Вдохнула так хорошо знакомый запах поздней весны: терпкий запах черносмородиновых кустов, обрамляющих сквер, пьянящий запах отцветающей черемухи и грибной запах земли. Посмотрела на светящиеся окна — у второй смены и в продленных группах еще не окончились занятия. А в новой кирпичной пристройке, где расположился большой современный спортивный зал с балконом и местами для зрителей, в котором у Дины был выпускной бал, — там наверняка идут сейчас тренировки. Может, секция гимнастики занимается или баскетбольная команда, бегая по кругу, шлепает тугими оранжевыми мячами о зеленый, необычайно ровный — не то что в старом зале — деревянный пол…

Зазвенел звонок. Дина живо представила себе распахивающиеся двери классов, топот в коридорах засидевшейся и уставшей за день малышни из продленок, степенные прощания старшеклассников в раздевалке. Вот они уже выходят из дверей школы…

Дина повернулась и пошла домой.

Мамы еще не было. Дина забралась на диван и раскрыла томик своего любимого писателя. Ей казалось, что она читает. Но это ей только казалось. Она знала почти наизусть все книги Хемингуэя, но сейчас прочитанные строчки проходили мимо сознания, которое было занято совсем другим сюжетом.

Дина снова и снова переживала тот долгий день. Такой далекий день. К воспоминаниям примешивались совсем ненужные мысли… Если Дина вспоминала тот момент, когда поймала взгляд Константина Константиновича на своих ногах, она думала: на сколько же ног он смотрел вот так же, как смотрел на ее ноги… Или танец в ресторане: со сколькими он вот так же танцевал… А скольких целовал — не спрашивая позволения, он сам это сказал. И мамин вопрос: «Вы уже спали с ним вместе?»… Нет, мы не спали, а вот он спал… и не с одной…

Зачем, зачем эти мысли возникали у Дины в голове? Откуда они брались?

Дина задумалась и почти сразу поняла, с чего все началось. А началось все с попытки дозвониться до Константина Константиновича. Так вот почему ей «не советовали» этого делать!..

Пришла с работы мама, они поужинали, поговорили о том о сем и легли спать.

Больше Дина не думала о Константине Константиновиче — она запретила себе это делать.

«Приеду, встретимся — тогда и разберусь во всем», — решила она. Ей даже показалось, что она уловила бессловесное одобрение Внутреннего Голоса.

Когда Дина собирала вещи в обратную дорогу — а уезжала она на два дня раньше, чем планировала, — мама сказала с пониманием:

— Поезжай, доченька, все равно я на работе целыми днями, тебе скучно одной. А в столице будет чем заняться эти несколько свободных дней. И ведь, поди, соскучилась! — добавила с заговорщицкой улыбкой.