Тесса де Лоо - Близнецы

— Нет, — подтвердила Анна удивленно.

— Как это так, почему у тебя нет грязного белья, только изредка какое-нибудь платье…

— У меня всего два платья.

— …и нижнее белье. Но я ни разу не замечала у тебя прокладки.

— Прокладки? А что это?

Фрау Штольц сделала большие глаза. Она сразу стала как будто выше Анны, которая в свою очередь уменьшилась в размерах. Все ее пожитки — это два платья и пара нижнего белья; она — никто.

— Только не говори, что не знаешь о существовании прокладок.

— Нет, — сказала Анна, — понятия не имею.

— Но у тебя же есть менструации?

— Менстр…? Нет.

— Но менструации есть у каждой женщины, ежемесячно.

Анна не нашлась, что ответить.

— У меня все в порядке, — сказала она вызывающе.

— Послушай, — начала фрау Штольц, с материнской заботой положив свою безупречно ухоженную руку на плечо Анны. Приглушенным доверительным тоном, внушающим еще больший скептицизм, она посвятила Анну в тайны женского цикла. Анна поежилась от отвращения, услышав местоимение «мы», которым фрау Штольц стригла всех женщин мира под одну гребенку. Если ежемесячная потеря крови была проявлением женственности и фрау Штольц тоже страдала от этого каждые тридцать дней, то Анна гордилась тем, что ее тело не участвовало в этом всеобщем действе.

Однако фрау Штольц записала ее на прием к своему гинекологу. Во время осмотра он поинтересовался, почему повреждена девственная плева.

— У вас были отношения с мужчиной?

Анна не поняла, что от нее ждут ответа. Она внимательно исследовала потолок, обнаружив на нем трещины и подтеки в форме всяких интересных фигур; она попыталась разгадать их значение, чтобы отвлечься от проникновения пальцев и металла в область, которая, возможно, и принадлежала ей, но совместить ее с собой Анна не могла. Он повторил свой вопрос. Анна негодующе покачала головой.

— Тсс, — сказал он, — успокойтесь. Вас обследовали раньше?

— Да, — прошептала она, — мне… пытались подтянуть матку.

Нахлынули воспоминания о прошлом визите к врачу, проходившем в атмосфере таинственности, в присутствии тети Марты, которая, сидя в углу кабинета, пыталась блюсти ее невинность.

— У вас действительно перекрученная матка, — сказал врач. — Исправить это способна лишь операция. Кроме того, у вас недоразвитые яичники, я пропишу вам средство.

Услышав животное слово «яичник», Анна явственно представила себе рождение поросят и телят, окутанное запахами сена, навоза и пота от изнурительного труда.

Пока она одевалась, врач позвонил фрау Штольц и доложил ей о своих заключениях. При этом он использовал красивые поэтические выражения: гимен, уретра, оварий, фолликул. Как и в прежние времена, Анну охватило неприятное чувство, что совершенно чужая женщина, ввязавшаяся с ней в какую-то бессмысленную борьбу, присвоила себе ее женские органы.

— По одной в день, — улыбаясь, сказал врач и протянул ей рецепт. — Такая симпатичная блондинка должна нарожать кучу детей!

Каждый день фрау Штольц проверяла, приняла ли Анна таблетку. Она взяла на себя полную ответственность за ее фертильность, точно так же, как считала своей обязанностью обучать Анну вышиванию. И внешне, и внутренне Анна должна содержаться в безупречном состоянии, подобно только что очищенным от пыли плинтусам. Лишь мыслям Анны удавалось избегать всевидящего ока фрау Штольц. Та не замечала, что под истончающимся покровом услужливости назревал бунт. Когда спустя несколько месяцев лечение впервые дало хоть и сомнительный, но результат, она расценила это как личную победу над хаосом: наведя порядок в животе Анны, она внесла свою лепту и в усовершенствование этого мира.

Были и другие, втайне тревожившиеся на предмет ее фертильности — тоже в интересах порядка. В то лето семья Штольцев отправилась в недельное путешествие, оставив Гитте на попечение Анны. Днем они вместе ходили в бассейн, размахивая сумками с купальными принадлежностями. Созерцали голубое без единого облачка небо и неподвижные кроны деревьев. Как-то вечером, возвращаясь с прогулки, они увидели перед домом чужую машину. Рядом с ней, прислонившись к дверцам и жмурясь от солнца, стояли двое мужчин. Они подошли к Анне по тропинке через сад, когда та вставляла ключ в замочную скважину.

— Добрый день, милостивая фрау, разрешите к вам обратиться?

Анна толкнула входную дверь, Гитте юркнула в дом и взбежала по лестнице в свою комнату. Анна, удивленно приподняв брови, обернулась; мужчины, слегка растерянные, но решительные, остались в коридоре.